Вот так всегда: кровь пьют бояре, а главный вампир - господарь ||| За слова "очевидно" и "тривиально" на первом курсе бьют по морде Таненбаумом. На втором просто бьют.
08.03.2010 в 11:01
Пишет -Шинигами-:Черт
читать дальшеАВТОР: Шинигами (а.к.а. Творческий Шинь)
БЕТА: нет, только легкая вычитка автора
НАЗВАНИЕ: «Черт».
ПЕРСОНАЖИ/ПАРЫ: Влад (в будущем) III Дракул, Мирча (не Старый) Дракул, Черт.
РЕЙТИНГ: G.
ЖАНРЫ: AU,псевдоисторизьм быль.
СОДЕРЖАНИЕ: Из не вошедшего в летописи и сказания, а также в поклепы об одном нацгерое Румынии. Это не история из разряда «как закалялась сталь» и не сыграла никакой роли в становлении характера будущего Господаря (ни одного, ни другого). Она просто была (враки).
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: я старательно пыхтела, выписывая эти буковы, но подобный «закос под старину» удается мне ужасающе и со скрипом, достойным лучшего применения.
ОТ АВТОРА: не первая вещь в данном ключе. А вообще, писать о Владе мне приятно в любом возрасте.
К ЗАКАЗЧИКУ: Фьоре Валентинэ! Итак, я пнула историю под зад с оттягом, поиздевалась над господарским строем и вообще – АУ такое АУ…
ДИСКЛАЙМЕР: Все права на Влада Дракулу и его брата принадлежат истории и Румынии. Материальной выгоды не получаю, одно моральное удовольствие.
Тыкаем в кнопку и читаем)
Читать дальше
- Ну-тко, пособи маленько.
- Сам себе пособи, что я тебе – чурка?
- Ну пособи, Влад! Али силенок маловато?
- Поболе будет, чем у тебя!
- Ну так и вертайся задом! Вот так и стой, во-о-от…
- Да в тебе два пуда будет!
- Не два, не мели пустое! Ух, какой! А глазищи! А хвост – что твоя метла! А зубы, зубы какие!
- Не бреши, дай мне поглядеть!
- Вот еще тебе! Я старший! Сколь захочу – столь и будешь стоять! Давай, еще спину согни!
Шелестели-крошились голоса под стрехой, пужая заполошную ласточку с каплей крови на грудке. Малая птаха билась и трещала. Уж они ее гоняли – все не унималась. В стойлах захрапели-заворочались тяжелые пегие кобылы, не хрумкал сладкий овес, не шуршало сено. Лошади притаились, умными глазами поглядывая на двух господарских сыновей – один на другом верхом – у высокой деревянной дверцы.
- Вот ты какой, Черт! – мальчишеская пятерня повисла в воздухе, растопыренная звездой. Мирча, старший брат, потоптался по спине и плечам младшего, потянулся, почти повис на дверце.
- Сейчас я дверцу-то приоткрою, а ты его за узду держи, покуда я в седло влезать буду.
- А чего это ты в седло? Я, может, лучше тебя лошадь держу! Ты на Зарянке-то не усидишь минуту!
- Молчи, малец! Я старший!
- Ай, по шее-то за что, окаянный?! И дай мне поглядеть, изверг! Насмотрелся уже!
- Я на отцовское место сяду, мне и коня его смотреть. А сейчас поглажу его еще, чтобы знал хозяйскую руку.
- Да дотянись сперва. Неуклюжий ты, равно что малолеток годовалый!
- А вот и дотянусь!
Тонкие персты в мелкую мозоль от рукояти меча почти коснулись мягких лошадиных ноздрей – какой-то вершок остался. Да встрепенулся неожиданно черный скакун в добрую сажень низко проржал да как взвился, как взбесился, как вдарил копытами по хлипкому загону – да разве удержит дерево такого… верно наречен – Чертом.
С визгом скатился Мирча, кубарем, только замелькали черные кудри да босые пятки. Заголосил Влад, шарахнувшись от заходившего ходуном стойла. Громко проржал гнедой жеребец – что твоя сажа, без единого светлого пятна. Дружно подхватили песню кобылы, затряслась боярская конюшня.
- Да что ж вы делаете, нелюди! – кинулся было конюх, да куда ему за двумя пострелятами? Знай только петляют по-заячьи между мешками да граблями, к изгороди, оттуда – в сад, а через сад и в лес утечь могут, не раз уже ловили.
Сплюнул Митко на сторону – вот песьи дети! Хуже кухаркиных сыновей! Тех хоть за ухо отодрать можно. Мало их сечет господин, ох мало.
- Да тихо ты, тихо, ирод, - зашептал он бьющемуся в стойле коню, гарцевавшему яростно и рвавшемуся на волю, - тебя бы тоже под хвост палкой, - проворчал он, - да по загривку, то-то добро было бы.
- В замок теперь нос казать не можно, - важно глаголил Мирча, - боярин добрый, но за отцовского коня шкуру сдерет. К Михне бы сунуться, на сеновале переночевать. Пужалки на ночь рассказать можно, - сочно хрумкал яблоком старший сын, - а с утра вернуться, шмыгнуть в покои украдкой. И драть не будут – то-то испугаются, то-то порадуются, что мы воротились.
- Все одно выдерет, - сукровка по губе текла и текла, утирай не утирай, - то ж отцовский конь. Он его знаешь, за сколько выкупил? Целый замок построить можно – во какой конь! Добрый конь, любимый, - не раз сыновья глазели, как Влад Дракул гонит черную тень через поле. И при полной поклаже не бежал – летал тот конь. Дивный конь.
- Ото ж, - колупнул Мирча семечку и раскусил, наморщился – горькая, - да помене. Скажем, ворчал Черт, заволновался. А мы и посмотреть решили.
- Эге-ге, было бы, из-за чего хребет подставлять да мягкое место, - пробормотал Влад, - ты-то Черта посмотрел, а мне – кукиш с маслом.
Были у них свои кобылки без седел – ни к чему они были покладистым умным лошадкам-кумушкам, с которой и меньшой их брат, Раду, едва на ноги свои кривенькие вставший, не упал бы. Не понесут такие кобылки, не сверзишься с них, на рысь и то не пойдут, хоть ты изломай об них ивовый пруток. А пробьешь лошадиную шкуру – так самого тем же ивовым прутком, в ближайшей роще срезанным, и высекут до визга. Будешь потом перед иконами стоять да зевать – скукотища.
- Да куда тебе на Черта смотреть? – подпрыгнул Мирча за яблочком. Уродились в этом году яблочки – белые, прозрачные, семечки видно, не сок – мед сплошной. – Тебе со своей Смолки не свалиться бы.
- Меня на Огонька сажают уже, - белый в яблоках конь был староват, но не дряхл. Ходко выбрасывал тощие ноги на тряской рыси и ловко круг держал, потому и не пошел ни на мыло, ни на холодец. – А ты так и спишь на Зарянке.
Невесело посмотрел на брата Мирча. Старше-то он старше – два года с лишком целых разницы. Но все одно – с Владом они одного роста, кулаки одинаково крепки, а язык – остер. Да и в грамоте басурманской меньшой поспевал скорее. И меч деревянный в его руке тверже лежал. Как ни соберется мелкотня во дворе – все одно Влад Фэт-Фрумос али храбрый воевода. И кричит он громче, и из лука пуляет метче. Даже гладыш по воде у него дальше скачет! «А старший все равно я», - супил нос Мирча.
- Ишь, гордец какой выискался, - злобно посмотрел младший, только-только подобравший камушек – яблоко сбить, не падалицу же есть – на старшего. – Бахвалься мне тут своим мерином, мне Митко сказывал, что его к живодеру сведут скоро – совсем лядащая скотина.
- Брешешь ты, окаянный, - метко подбил Влад яблоко, качнулась тяжеленная ветка, аккурат в ладони упало наливное яблочко. – Огонек крепче твоей кобылы толстозадой. Вот бы кого на живодерню – там одной шкуры на сто сапог хватит! А мяса на сто волков.
- Вот как сволокут твоего заморыша, там и посмотрим, у кого кобыла, а у кого старая кляча, - Смолка, кобылка почти слепая и только до травки охочая, и впрямь годилась только собакам – кости грызть.
- Дадут мне нового, коль сволокут. Ладного, сильного, - мечтательно вымолвил младший брат, - не то что эти сонные мухи – только кусты и щиплют, а в галоп сорвать – проще самому пробежаться.
- Да куда тебе нового, - звонко прогремел хохот Мирчи, запутался смех между яблок, - ты сперва на кобылу сядь правильно, а не задом наперед. Еще скажи – Черта оседлаешь.
- А вот и оседлаю, - насупился Влад. Чесались у него руки – влепить бы плюху брату, чтоб не гоготал. Да коль пойдет драка – изорвут новые порты, а уж за это выпорют так, что неделю псалтырь петь будешь аки серафим небесный – до того голос тонок и высок будет.
- Брешешь, - прищурил глаз Мирча, - ты заяц мокроносый да ушастый, куда тебе отцова коня седлать? Запужаешься, от Митко по подворью бегать да голосить будешь, а не на Черте кататься. Да и норовистый конь, куда тебе с ним совладать? Он под отцом в полном доспехе летает что твой камень из пращи. А ты, мелкий да легкий, в тебе и пуда-то нет.
- Полтора пуда! - возмутился младший брат, клином сошлись брови на высоком чистом лбу, - а вот и оседлаю. Вот те крест – оседлаю. Да проедусь, наешься еще пыли с-под его копыт. Смотри, чтоб не затоптал, - важно выпятил грудь Влад.
Мирча фыркнул да соломинку в губы вставил, только и глянул на братца насмешливо.
- А ежли я ребят позову? Кухаркиных сыновей да кожевниковых? И плотниковых? И прачкиных тоже, пущай поглядят, как ты коня отцовского строишь да по бокам шпорами осаживаешь, - подстрекнул он брата.
Не верил Мирча, до последнего не верил. Одно дело – с деревянной сабелькой, пущай она даже руку оттягивает весом, скакать по холмам да «турков-нехристей» сшибать по сопливым носам. Другое дело – поперек лавки задом кверху лечь, когда конюх у Черта поймает. Всыплет горячего – мало не покажется. Ну не так же глуп его братец-то?
- А приводи их поутру к зорьке, - засопел Влад, - пущай откладывают дела да бегут глядеть. Уж я им покажу, как коня водить. Токмо пущай шуму не поднимают. От замка-то до конюшен доберетесь?
- Дойдем, не твоя то забота. Заметано, - протянул Мирча. Щурился старший брат, не верил младшему, - коль запетушишься, за спиной каждая собака зубоскалить будет.
- Не запетушусь. Иди играй в свои жмурки да на сеновале ночуй, - остановился Влад и упер руки в боки, - а я домой не вертаюсь сегодня.
- Иди-иди, малахольный, - хмыкнул Мирча, - тоже мне, Фэт-Фрумос. Смотри, кабы кишка тонка не оказалась.
Быстро добежал Мирча до дыры в заборе, юркнул в нее и осторожно оглянулся, высунув голову и утерев нос – братец и впрямь не бежал домой, набрал камушков да яблоки сшибать начал.
«Вот блаженный», - сплюнул Мирча – пожалел, что недалеко получилось – сорвал травинку да пошел к Анджею, плотникову сыну. Авось, папаша его выстрогал новую игрушку, коня али дракончика резного, на каких мастер был. Вот они повеселятся! А этот юродивый пущай яблоки трескает – все одно не поможет.
Черт – не арабский скакун, тонконогая порода с оглашенной повадкой. И не горная приземистая лошадка, которая идет – знай себе загребает копытами что по грязи, что по тропкам. Черт был конем высоким и широкогрудым, одно копыто с младенческую голову – великан, а не конь. Отец, великан-богатырь, хлопал, бывало, любимца по крупу и говаривал, что он один его носить достоин.
Но в походы брал другую кобылку. Спокойную, тяжелую на подъем. Говорил – Черт бешеный, он только побаловаться, а ну как в бою понесет? Костей не соберешь. Посему жил на подворье и ждал от охоты до охоты. Бывало выводили его на прогулку – ребята-кузнецы. Только у них, с пудовыми их кулачищами, он повод и не рвал. Только водил головой и храпел. Никого не слушался, отца – и то с трудом. Зато гнать на нем дичь – то-то удовольствие. И не уйти никому, и своим попасться на пути страшно.
- Черт, Чертик, - обтер Влад яблочко рукавом.
Небо стелилось низко, смыкалось широкой скатерткой с земной простынкой. И звезды крупные. А ну-тко Боженька смотрит с одной из них? А в замке сейчас переполох – ревут служанки, а боярин топает ногами. Нету сыновей старших, пропали. Ходили за ними с Мирчей олухи какие-то, да куда им? Юркие княжичи водой в любую щель затекали, поди-ка догони. Бабы воют, вот как пить дать – всегда они воют. А завтра еще урок отвечать. А он на латыни вместо «Отче наш» мракобесов перышком выводил. Как еще по рукам не отлупили. А вернулся бы – еще больше вопили. Почто, мол, княжич неразумный к коню сумасшедшему полез?! И не посмотрят, что Мирча лез, а не он. Да ну их. В саду лучше.
От сада до замка мелкой рысцой бежать было недолго, запыхаться не успеешь. Но было тихо, росисто и мягко в высокой траве вокруг деревьев. Сидеть в темноте Влад не боялся, - да ну, что он, младенец малый? Он взрослый уже, восемь лет вот скоро. Митко сказывал – как восемь будет, так на настоящего скакуна посадят. Ну вот он и сядет.
Надкусил Влад яблочко, похрумкал им, снова на звезды уставился.
Коня-то чем привлечь? Добро еще он полено найдет али чурку какую – подкатил ее да в стойло залез, всего и делов. А дверцу открыть? А из конюшни выехать? Он пока не исполин, куда ему до отца? Все одно что под кузнечный молот головой лечь – затопчет ведь.
В небе свились две птахи поздние. Соловьи, видать – как раз гремят, чивикают, на сердце радостно. Поглядел на них Влад, вспомнил куриц во дворе и хекнул. У них разве что девки пяти лет, которые босыми пятками шлепают да смотрят дикими глазами на мальчишеские игры, не знают о том, чего это петухи куриц топчут. Соловьи вон – гоняются друг за дружкой тоже…
Влад глянул на яблочко и широко улыбнулся. А вот и божий промысел – отгадка на загадку. Широко покрестился юный княжич да забросил руки за голову. Ну вот, до росы и поспать можно.
- Лапушка, - кобылка глянула с-под длинных ресниц, хрупнула сеном и покосилась на маленького княжича. Спокойная кобылка, на ней Митко сам ходил. Еле-еле мимо нехристя этого прокрался. – Лапушка, - протянул Влад ладонь с сочащимся соком яблоком. То-то вкусно!
Мягкие кобылкины губы прошлись по коже, щекотнули дыханием.
- Лапушка, - пропел он, - донюшка, - протянул Влад еще яблочко, - иди сюда, иди ко мне, хорошая, - кобылка ладная, красивая, спокойная.
В поводу она шла ровно, мягко, даже ребенок малый вел легко, без силы. Похлопал по ноге – встала, в глаза посмотрела сверху. Мол, дай еще яблочка, княжий сын. Влад протянул – смахнула, захрустела, густо в конюшне запахло соком и мяготью. Потянул еще немного – пошла покорно. Славно, что Митко лентяй порядочный. Иной уже на рассвете хлопочет, а этот и до полудня продрыхнет в стогу, а то еще и с полинкой в обнимку. Но все одно держал его боярин – с лошадьми Митко говорил складнее, чем с иными людьми. Потому и ходил бобылем до сих пор.
- Лапушка, - пригладил он склонившуюся морду со стрелкой между глаз. Челка мягкая, шея крепкая. Хороша кобылка, красива. Но стрижет ушами, трепещет, родимая, боится. Не токмо люди – кони знали, что Черт – он бешеный. Его и в стадо не выводили попастись никогда.
Вот и сейчас – взволновался Черт, забил копытом, всхрапнул, заржал, ажно сено со стрехи посыпалось, да рыпнулась снова ласточка та дурная. Лапушка перебрала тонкими ногами – тоненько ответила, мол, отстань, окаянный. Мелькнул за дверцей стойла налитой темный глаз, зашумело дыхание. В щелку малую, в самое лицо господарю, заглянул горделиво. Мол, выпускай, княжий сын, полно мне под седлом бегать, вас развлекать. Сам хочу позабавиться.
- Лапушка, - повторил он в последний раз да налег на щеколду, резко отпрыгнув в сторону, да так и дунул на улицу под общий гогот малышни – собралось, воронье мелкое, ждут не дождутся его поездочки.
Заржал Черт, жалобно ответила Лапушка, вылетела рыжая кобылка из конюшни – дверь-то не подпертая. За нею – Черт. Хвост задрамши, колени вскидывает, сам подпрыгивает - красуется, знамо. Баба, пусть она и лошадь, это тебе не господарь – на нее не заржешь и со спины не скинешь, тут лаской надобно да лестью. Вот и творил Черт дивные чудеса, до небес подпрыгивал, топотал – как конюших не перебудил?
- Ну и где герой наш? – с задором свесился Мирча с конька сараюшки. Рядом с ним – еще пять лиц, все в саже, чумазые, любопытные, глаза по серебряной монете. Экое диво – этот конь. Да еще и без узды. – Запетушился, удрал, братец, - рассмеялся Мирча, да не договорил – оборвал его взвизг, не мужской – бабий почти.
Пораскрывали рты мелкие воронята, глазами от восторга засветили, пальцами тычут: с подставленной лесенки, что на чердак конюшенный вела, отчаянно спрыгнул парнишка. Тут бы ему упасть да кости переломать, да свезло – упал прямиком на широкую лошадиную спину, в гриву вцепился клещом лесным да как гаркнул на ухо коню. Тот взбесился, забыл о Лапушке, убегшей в конюшню, понес по двору, сшибая кадушки с пшенной кашей и ведра с водой.
- Ты гляди, гляди, что Влад творит! – заохала восторженно мелкотня, а Мирча разинул рот – того и гляди воробей залетит да гнездо совьет.
- Ай да братец, - восхитился он. Повис Влад на шее лошадиной, гикает то ли от веселья, то ли от страха, а все не падает, держится – что твой богатырь.
- Что творишь, что творишь, нехристь!
- Митко, Митко! – горошинами ссыпались за сарай мальчишки, блестя глазами. Часа не пройдет – вся дворовая челядь разузнает, что средний господарский сын учудил!
Влада за руки сволакивал на землю костерящий мальчишку на чем свет стоит конюх. Улыбался средний господарский сын, улыбался во всю ширь – все ему нипочем, отчаянный.
- Ай да Влад, - выдохнул Мирча, - ай да… младший брат – сие вельми страшное дело, - покачал он головой.
- Кукуешь?
- Кукую.
- Я тебе яблочков принес.
- Лучше пряника притащил бы.
- И пряника тоже есть, на-ка.
- Благодарствую.
Сидел Влад неровно, ерзал и морщился. Смекал Мирча, какую порку закатили братцу за этакую выходку – где это видано, лучший конь княжеский чуть не удрал с подворья! Мальчишки шептались, пучили глаза. Сказывали – верхом на диаволе Влад проехался, а диавол тот грохотал да огни-молнии с-под хвоста пускал, пыжился, да не смог скинуть княжича. Так и утек к себе – на сковородках жариться.
- Ты это, - шмыгнул носом Мирча понурому брату, - расти быстрее. Я когда господарем буду, мне такие дружинники пригодятся.
- Вырасту, - пообещал ему брат, - обязательно вырасту.
URL записичитать дальшеАВТОР: Шинигами (а.к.а. Творческий Шинь)
БЕТА: нет, только легкая вычитка автора
НАЗВАНИЕ: «Черт».
ПЕРСОНАЖИ/ПАРЫ: Влад (в будущем) III Дракул, Мирча (не Старый) Дракул, Черт.
РЕЙТИНГ: G.
ЖАНРЫ: AU,
СОДЕРЖАНИЕ: Из не вошедшего в летописи и сказания, а также в поклепы об одном нацгерое Румынии. Это не история из разряда «как закалялась сталь» и не сыграла никакой роли в становлении характера будущего Господаря (ни одного, ни другого). Она просто была (враки).
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: я старательно пыхтела, выписывая эти буковы, но подобный «закос под старину» удается мне ужасающе и со скрипом, достойным лучшего применения.
ОТ АВТОРА: не первая вещь в данном ключе. А вообще, писать о Владе мне приятно в любом возрасте.
К ЗАКАЗЧИКУ: Фьоре Валентинэ! Итак, я пнула историю под зад с оттягом, поиздевалась над господарским строем и вообще – АУ такое АУ…
ДИСКЛАЙМЕР: Все права на Влада Дракулу и его брата принадлежат истории и Румынии. Материальной выгоды не получаю, одно моральное удовольствие.
Тыкаем в кнопку и читаем)
Читать дальше
- Ну-тко, пособи маленько.
- Сам себе пособи, что я тебе – чурка?
- Ну пособи, Влад! Али силенок маловато?
- Поболе будет, чем у тебя!
- Ну так и вертайся задом! Вот так и стой, во-о-от…
- Да в тебе два пуда будет!
- Не два, не мели пустое! Ух, какой! А глазищи! А хвост – что твоя метла! А зубы, зубы какие!
- Не бреши, дай мне поглядеть!
- Вот еще тебе! Я старший! Сколь захочу – столь и будешь стоять! Давай, еще спину согни!
Шелестели-крошились голоса под стрехой, пужая заполошную ласточку с каплей крови на грудке. Малая птаха билась и трещала. Уж они ее гоняли – все не унималась. В стойлах захрапели-заворочались тяжелые пегие кобылы, не хрумкал сладкий овес, не шуршало сено. Лошади притаились, умными глазами поглядывая на двух господарских сыновей – один на другом верхом – у высокой деревянной дверцы.
- Вот ты какой, Черт! – мальчишеская пятерня повисла в воздухе, растопыренная звездой. Мирча, старший брат, потоптался по спине и плечам младшего, потянулся, почти повис на дверце.
- Сейчас я дверцу-то приоткрою, а ты его за узду держи, покуда я в седло влезать буду.
- А чего это ты в седло? Я, может, лучше тебя лошадь держу! Ты на Зарянке-то не усидишь минуту!
- Молчи, малец! Я старший!
- Ай, по шее-то за что, окаянный?! И дай мне поглядеть, изверг! Насмотрелся уже!
- Я на отцовское место сяду, мне и коня его смотреть. А сейчас поглажу его еще, чтобы знал хозяйскую руку.
- Да дотянись сперва. Неуклюжий ты, равно что малолеток годовалый!
- А вот и дотянусь!
Тонкие персты в мелкую мозоль от рукояти меча почти коснулись мягких лошадиных ноздрей – какой-то вершок остался. Да встрепенулся неожиданно черный скакун в добрую сажень низко проржал да как взвился, как взбесился, как вдарил копытами по хлипкому загону – да разве удержит дерево такого… верно наречен – Чертом.
С визгом скатился Мирча, кубарем, только замелькали черные кудри да босые пятки. Заголосил Влад, шарахнувшись от заходившего ходуном стойла. Громко проржал гнедой жеребец – что твоя сажа, без единого светлого пятна. Дружно подхватили песню кобылы, затряслась боярская конюшня.
- Да что ж вы делаете, нелюди! – кинулся было конюх, да куда ему за двумя пострелятами? Знай только петляют по-заячьи между мешками да граблями, к изгороди, оттуда – в сад, а через сад и в лес утечь могут, не раз уже ловили.
Сплюнул Митко на сторону – вот песьи дети! Хуже кухаркиных сыновей! Тех хоть за ухо отодрать можно. Мало их сечет господин, ох мало.
- Да тихо ты, тихо, ирод, - зашептал он бьющемуся в стойле коню, гарцевавшему яростно и рвавшемуся на волю, - тебя бы тоже под хвост палкой, - проворчал он, - да по загривку, то-то добро было бы.
***
- В замок теперь нос казать не можно, - важно глаголил Мирча, - боярин добрый, но за отцовского коня шкуру сдерет. К Михне бы сунуться, на сеновале переночевать. Пужалки на ночь рассказать можно, - сочно хрумкал яблоком старший сын, - а с утра вернуться, шмыгнуть в покои украдкой. И драть не будут – то-то испугаются, то-то порадуются, что мы воротились.
- Все одно выдерет, - сукровка по губе текла и текла, утирай не утирай, - то ж отцовский конь. Он его знаешь, за сколько выкупил? Целый замок построить можно – во какой конь! Добрый конь, любимый, - не раз сыновья глазели, как Влад Дракул гонит черную тень через поле. И при полной поклаже не бежал – летал тот конь. Дивный конь.
- Ото ж, - колупнул Мирча семечку и раскусил, наморщился – горькая, - да помене. Скажем, ворчал Черт, заволновался. А мы и посмотреть решили.
- Эге-ге, было бы, из-за чего хребет подставлять да мягкое место, - пробормотал Влад, - ты-то Черта посмотрел, а мне – кукиш с маслом.
Были у них свои кобылки без седел – ни к чему они были покладистым умным лошадкам-кумушкам, с которой и меньшой их брат, Раду, едва на ноги свои кривенькие вставший, не упал бы. Не понесут такие кобылки, не сверзишься с них, на рысь и то не пойдут, хоть ты изломай об них ивовый пруток. А пробьешь лошадиную шкуру – так самого тем же ивовым прутком, в ближайшей роще срезанным, и высекут до визга. Будешь потом перед иконами стоять да зевать – скукотища.
- Да куда тебе на Черта смотреть? – подпрыгнул Мирча за яблочком. Уродились в этом году яблочки – белые, прозрачные, семечки видно, не сок – мед сплошной. – Тебе со своей Смолки не свалиться бы.
- Меня на Огонька сажают уже, - белый в яблоках конь был староват, но не дряхл. Ходко выбрасывал тощие ноги на тряской рыси и ловко круг держал, потому и не пошел ни на мыло, ни на холодец. – А ты так и спишь на Зарянке.
Невесело посмотрел на брата Мирча. Старше-то он старше – два года с лишком целых разницы. Но все одно – с Владом они одного роста, кулаки одинаково крепки, а язык – остер. Да и в грамоте басурманской меньшой поспевал скорее. И меч деревянный в его руке тверже лежал. Как ни соберется мелкотня во дворе – все одно Влад Фэт-Фрумос али храбрый воевода. И кричит он громче, и из лука пуляет метче. Даже гладыш по воде у него дальше скачет! «А старший все равно я», - супил нос Мирча.
- Ишь, гордец какой выискался, - злобно посмотрел младший, только-только подобравший камушек – яблоко сбить, не падалицу же есть – на старшего. – Бахвалься мне тут своим мерином, мне Митко сказывал, что его к живодеру сведут скоро – совсем лядащая скотина.
- Брешешь ты, окаянный, - метко подбил Влад яблоко, качнулась тяжеленная ветка, аккурат в ладони упало наливное яблочко. – Огонек крепче твоей кобылы толстозадой. Вот бы кого на живодерню – там одной шкуры на сто сапог хватит! А мяса на сто волков.
- Вот как сволокут твоего заморыша, там и посмотрим, у кого кобыла, а у кого старая кляча, - Смолка, кобылка почти слепая и только до травки охочая, и впрямь годилась только собакам – кости грызть.
- Дадут мне нового, коль сволокут. Ладного, сильного, - мечтательно вымолвил младший брат, - не то что эти сонные мухи – только кусты и щиплют, а в галоп сорвать – проще самому пробежаться.
- Да куда тебе нового, - звонко прогремел хохот Мирчи, запутался смех между яблок, - ты сперва на кобылу сядь правильно, а не задом наперед. Еще скажи – Черта оседлаешь.
- А вот и оседлаю, - насупился Влад. Чесались у него руки – влепить бы плюху брату, чтоб не гоготал. Да коль пойдет драка – изорвут новые порты, а уж за это выпорют так, что неделю псалтырь петь будешь аки серафим небесный – до того голос тонок и высок будет.
- Брешешь, - прищурил глаз Мирча, - ты заяц мокроносый да ушастый, куда тебе отцова коня седлать? Запужаешься, от Митко по подворью бегать да голосить будешь, а не на Черте кататься. Да и норовистый конь, куда тебе с ним совладать? Он под отцом в полном доспехе летает что твой камень из пращи. А ты, мелкий да легкий, в тебе и пуда-то нет.
- Полтора пуда! - возмутился младший брат, клином сошлись брови на высоком чистом лбу, - а вот и оседлаю. Вот те крест – оседлаю. Да проедусь, наешься еще пыли с-под его копыт. Смотри, чтоб не затоптал, - важно выпятил грудь Влад.
Мирча фыркнул да соломинку в губы вставил, только и глянул на братца насмешливо.
- А ежли я ребят позову? Кухаркиных сыновей да кожевниковых? И плотниковых? И прачкиных тоже, пущай поглядят, как ты коня отцовского строишь да по бокам шпорами осаживаешь, - подстрекнул он брата.
Не верил Мирча, до последнего не верил. Одно дело – с деревянной сабелькой, пущай она даже руку оттягивает весом, скакать по холмам да «турков-нехристей» сшибать по сопливым носам. Другое дело – поперек лавки задом кверху лечь, когда конюх у Черта поймает. Всыплет горячего – мало не покажется. Ну не так же глуп его братец-то?
- А приводи их поутру к зорьке, - засопел Влад, - пущай откладывают дела да бегут глядеть. Уж я им покажу, как коня водить. Токмо пущай шуму не поднимают. От замка-то до конюшен доберетесь?
- Дойдем, не твоя то забота. Заметано, - протянул Мирча. Щурился старший брат, не верил младшему, - коль запетушишься, за спиной каждая собака зубоскалить будет.
- Не запетушусь. Иди играй в свои жмурки да на сеновале ночуй, - остановился Влад и упер руки в боки, - а я домой не вертаюсь сегодня.
- Иди-иди, малахольный, - хмыкнул Мирча, - тоже мне, Фэт-Фрумос. Смотри, кабы кишка тонка не оказалась.
Быстро добежал Мирча до дыры в заборе, юркнул в нее и осторожно оглянулся, высунув голову и утерев нос – братец и впрямь не бежал домой, набрал камушков да яблоки сшибать начал.
«Вот блаженный», - сплюнул Мирча – пожалел, что недалеко получилось – сорвал травинку да пошел к Анджею, плотникову сыну. Авось, папаша его выстрогал новую игрушку, коня али дракончика резного, на каких мастер был. Вот они повеселятся! А этот юродивый пущай яблоки трескает – все одно не поможет.
***
Черт – не арабский скакун, тонконогая порода с оглашенной повадкой. И не горная приземистая лошадка, которая идет – знай себе загребает копытами что по грязи, что по тропкам. Черт был конем высоким и широкогрудым, одно копыто с младенческую голову – великан, а не конь. Отец, великан-богатырь, хлопал, бывало, любимца по крупу и говаривал, что он один его носить достоин.
Но в походы брал другую кобылку. Спокойную, тяжелую на подъем. Говорил – Черт бешеный, он только побаловаться, а ну как в бою понесет? Костей не соберешь. Посему жил на подворье и ждал от охоты до охоты. Бывало выводили его на прогулку – ребята-кузнецы. Только у них, с пудовыми их кулачищами, он повод и не рвал. Только водил головой и храпел. Никого не слушался, отца – и то с трудом. Зато гнать на нем дичь – то-то удовольствие. И не уйти никому, и своим попасться на пути страшно.
- Черт, Чертик, - обтер Влад яблочко рукавом.
Небо стелилось низко, смыкалось широкой скатерткой с земной простынкой. И звезды крупные. А ну-тко Боженька смотрит с одной из них? А в замке сейчас переполох – ревут служанки, а боярин топает ногами. Нету сыновей старших, пропали. Ходили за ними с Мирчей олухи какие-то, да куда им? Юркие княжичи водой в любую щель затекали, поди-ка догони. Бабы воют, вот как пить дать – всегда они воют. А завтра еще урок отвечать. А он на латыни вместо «Отче наш» мракобесов перышком выводил. Как еще по рукам не отлупили. А вернулся бы – еще больше вопили. Почто, мол, княжич неразумный к коню сумасшедшему полез?! И не посмотрят, что Мирча лез, а не он. Да ну их. В саду лучше.
От сада до замка мелкой рысцой бежать было недолго, запыхаться не успеешь. Но было тихо, росисто и мягко в высокой траве вокруг деревьев. Сидеть в темноте Влад не боялся, - да ну, что он, младенец малый? Он взрослый уже, восемь лет вот скоро. Митко сказывал – как восемь будет, так на настоящего скакуна посадят. Ну вот он и сядет.
Надкусил Влад яблочко, похрумкал им, снова на звезды уставился.
Коня-то чем привлечь? Добро еще он полено найдет али чурку какую – подкатил ее да в стойло залез, всего и делов. А дверцу открыть? А из конюшни выехать? Он пока не исполин, куда ему до отца? Все одно что под кузнечный молот головой лечь – затопчет ведь.
В небе свились две птахи поздние. Соловьи, видать – как раз гремят, чивикают, на сердце радостно. Поглядел на них Влад, вспомнил куриц во дворе и хекнул. У них разве что девки пяти лет, которые босыми пятками шлепают да смотрят дикими глазами на мальчишеские игры, не знают о том, чего это петухи куриц топчут. Соловьи вон – гоняются друг за дружкой тоже…
Влад глянул на яблочко и широко улыбнулся. А вот и божий промысел – отгадка на загадку. Широко покрестился юный княжич да забросил руки за голову. Ну вот, до росы и поспать можно.
***
- Лапушка, - кобылка глянула с-под длинных ресниц, хрупнула сеном и покосилась на маленького княжича. Спокойная кобылка, на ней Митко сам ходил. Еле-еле мимо нехристя этого прокрался. – Лапушка, - протянул Влад ладонь с сочащимся соком яблоком. То-то вкусно!
Мягкие кобылкины губы прошлись по коже, щекотнули дыханием.
- Лапушка, - пропел он, - донюшка, - протянул Влад еще яблочко, - иди сюда, иди ко мне, хорошая, - кобылка ладная, красивая, спокойная.
В поводу она шла ровно, мягко, даже ребенок малый вел легко, без силы. Похлопал по ноге – встала, в глаза посмотрела сверху. Мол, дай еще яблочка, княжий сын. Влад протянул – смахнула, захрустела, густо в конюшне запахло соком и мяготью. Потянул еще немного – пошла покорно. Славно, что Митко лентяй порядочный. Иной уже на рассвете хлопочет, а этот и до полудня продрыхнет в стогу, а то еще и с полинкой в обнимку. Но все одно держал его боярин – с лошадьми Митко говорил складнее, чем с иными людьми. Потому и ходил бобылем до сих пор.
- Лапушка, - пригладил он склонившуюся морду со стрелкой между глаз. Челка мягкая, шея крепкая. Хороша кобылка, красива. Но стрижет ушами, трепещет, родимая, боится. Не токмо люди – кони знали, что Черт – он бешеный. Его и в стадо не выводили попастись никогда.
Вот и сейчас – взволновался Черт, забил копытом, всхрапнул, заржал, ажно сено со стрехи посыпалось, да рыпнулась снова ласточка та дурная. Лапушка перебрала тонкими ногами – тоненько ответила, мол, отстань, окаянный. Мелькнул за дверцей стойла налитой темный глаз, зашумело дыхание. В щелку малую, в самое лицо господарю, заглянул горделиво. Мол, выпускай, княжий сын, полно мне под седлом бегать, вас развлекать. Сам хочу позабавиться.
- Лапушка, - повторил он в последний раз да налег на щеколду, резко отпрыгнув в сторону, да так и дунул на улицу под общий гогот малышни – собралось, воронье мелкое, ждут не дождутся его поездочки.
Заржал Черт, жалобно ответила Лапушка, вылетела рыжая кобылка из конюшни – дверь-то не подпертая. За нею – Черт. Хвост задрамши, колени вскидывает, сам подпрыгивает - красуется, знамо. Баба, пусть она и лошадь, это тебе не господарь – на нее не заржешь и со спины не скинешь, тут лаской надобно да лестью. Вот и творил Черт дивные чудеса, до небес подпрыгивал, топотал – как конюших не перебудил?
- Ну и где герой наш? – с задором свесился Мирча с конька сараюшки. Рядом с ним – еще пять лиц, все в саже, чумазые, любопытные, глаза по серебряной монете. Экое диво – этот конь. Да еще и без узды. – Запетушился, удрал, братец, - рассмеялся Мирча, да не договорил – оборвал его взвизг, не мужской – бабий почти.
Пораскрывали рты мелкие воронята, глазами от восторга засветили, пальцами тычут: с подставленной лесенки, что на чердак конюшенный вела, отчаянно спрыгнул парнишка. Тут бы ему упасть да кости переломать, да свезло – упал прямиком на широкую лошадиную спину, в гриву вцепился клещом лесным да как гаркнул на ухо коню. Тот взбесился, забыл о Лапушке, убегшей в конюшню, понес по двору, сшибая кадушки с пшенной кашей и ведра с водой.
- Ты гляди, гляди, что Влад творит! – заохала восторженно мелкотня, а Мирча разинул рот – того и гляди воробей залетит да гнездо совьет.
- Ай да братец, - восхитился он. Повис Влад на шее лошадиной, гикает то ли от веселья, то ли от страха, а все не падает, держится – что твой богатырь.
- Что творишь, что творишь, нехристь!
- Митко, Митко! – горошинами ссыпались за сарай мальчишки, блестя глазами. Часа не пройдет – вся дворовая челядь разузнает, что средний господарский сын учудил!
Влада за руки сволакивал на землю костерящий мальчишку на чем свет стоит конюх. Улыбался средний господарский сын, улыбался во всю ширь – все ему нипочем, отчаянный.
- Ай да Влад, - выдохнул Мирча, - ай да… младший брат – сие вельми страшное дело, - покачал он головой.
***
- Кукуешь?
- Кукую.
- Я тебе яблочков принес.
- Лучше пряника притащил бы.
- И пряника тоже есть, на-ка.
- Благодарствую.
Сидел Влад неровно, ерзал и морщился. Смекал Мирча, какую порку закатили братцу за этакую выходку – где это видано, лучший конь княжеский чуть не удрал с подворья! Мальчишки шептались, пучили глаза. Сказывали – верхом на диаволе Влад проехался, а диавол тот грохотал да огни-молнии с-под хвоста пускал, пыжился, да не смог скинуть княжича. Так и утек к себе – на сковородках жариться.
- Ты это, - шмыгнул носом Мирча понурому брату, - расти быстрее. Я когда господарем буду, мне такие дружинники пригодятся.
- Вырасту, - пообещал ему брат, - обязательно вырасту.
Йухууу!!! Я так счастлива, такая красота
-Шинигами-, спасибо..., нет, СПАСИБО ОГРОМЕННОЕ, ну ВОООООТ такое просто
@музыка: плейру каюг)
@настроение:
@темы: счастье есть, праздник, Дракула, чужое творчество, подарки
-
-
08.03.2010 в 15:45Вообще-то они оба ДракулЫ, так как Дракон было не "фамилией", а прозвищем
Не поняла, почему конюшни боярские
-
-
08.03.2010 в 21:29Нащет босиком - та просто так удобнее Х) Особенно тогда - бутылок битых нет, травка и земля растет, усе пучком.
Почиму конюшни... а просто так Х)
-
-
08.03.2010 в 21:38-
-
08.03.2010 в 22:53-
-
24.09.2012 в 22:29