Первый фанфик по Хеллсингу

[Kontuzia]

Де юро первый.
"После всего". На Брейне он остался в "библиотеке" из-за своего неуклюжего продолжения. Эх, если б можно было исправить...)

любимое, доброе, вечное

Автор: Фьоре Валентинэ
Название: После всего
Жанр: ангст
Рейтинг: для всех (не помню, как называется)
Действующие лица: исторический персонаж (в общем)
Описание: Что было бы, если бы приснопамятный Абрахам не подчинил вампира? События бы всё равно произошли, но их исход и цель могли бы измениться. Лондон, 2010 год, небольшое кафе на Оксфорд-стрит
От автора: описание внешности гибридное – манга и реальность.

Двое мальчишек лет по двенадцать зашли под крышу кафе. Они несколько минут наблюдали, как люди, не ожидавшие сегодня такой сильной грозы, спешат домой, или, как они, в какое-нибудь укромное место, прикрывая головы сумками и дипломатами. Тогда один мальчик сказал другому:
– Знаешь, я вчера выпросил у родителей такую клёвую игру в своём любимом жанре.
– Фэнтези?
– Ага. Там у рыцарей снаряжение такое классное, и они очень быстро новым приёмам обучаются…
Мальчишки были поглощены обсуждением новой игры и не замечали, что за ними кто-то наблюдает. Это был худощавый (но в меру) мужчина чуть выше среднего роста (с учётом, что средний рост мужчины сейчас, как минимум, метр восемьдесят). Он был прекрасно сложен, широкоплеч, но при этом довольно грациозен. Узкие ладони, длинные «музыкальные» пальцы и довольно таки тонкие черты лица с высокими точёными скулами выдавали в нём аристократа, или, как он сам говорил, «дворянина». Но кожа его была смуглой, с золотистым оттенком, какой бывает у жителей южных прибрежных стран, а когда-то тонкий длинный нос был сломан, из-за чего образовалась горбинка (хотя длины это даже не убавило, скорее наоборот). Один «одарённейший» писатель сто лет назад назвал его нос «орлиным», и понеслось… В остальном правда, маратель бумаги ошибся, переписывая его внешность с посмертного портрета, умудрившись при этом яркие ядовито-изумрудные глаза, которые он у себя на родине теперь часто прятал под очками, сделать синими. «И звали этого дальтоника Брем Стокер, чтоб на него ещё тридцать Коппол нашлось», - подумалось графу. Или князю, как вам угодно, но, пока мы в Англии, пусть будет графом.
– А я своему герою в лавке купил шпитерверт, - с восторгом и достоинством рассказывал один из мальчишек.
«Риттершверт», - мысленно усмехнулся граф. Он помнил эти двуручники, риттершверты. Когда они только появились, то стоили очень дорого. Позволить их себе мог только король, ОЧЕНЬ богатый король. Ну и, разумеется, всякие там князья вроде него самого, или его отца, не могли себе позволить этот крепкий тяжёлый меч. Да он и не был нужен. Ни ему, ни его отцу. Меч был сделан против крепких лат (тоже не особо дешёвых), которые начали появляться в Западной Европе. У турок, с которыми они воевали, столь тяжёлого снаряжения не было – османы были ловки, увёртливы и подвижны в бою. Поэтому защитное снаряжение собственной армии надо было облегчить, то есть сократить, до минимума. Потом прибавить к этой лёгкой кавалерии несколько шахматных комбинаций а-ля «мат в три хода», и через пятьсот лет тебя объявят талантливым полководцем.
Заниженной самооценкой граф не страдал, но почему-то ему казалось, что ничего особо выдающегося он не сделал. И ни причём тут сравнение с более великими современниками – для него они были просто людьми, которые занимались своими делами. И его величество Матияш, решивший создать личную библиотеку, а сейчас ставший великим королём-просветителем, и отец Матияша, объявленный опять таки талантливым полководцем, и Штефан… святой. Если бы он про это узнал, то наверняка бы смотрел изучающим взглядом, с одной из своих обезоруживающих улыбок, как бы спрашивая: «Ты ведь шутишь, да?». Уже не в первый раз за эти пять веков граф жалел, что кузена нет рядом. «Чел Маре» - Великий, один из трёх давно умерших близких людей, которые могли хоть как-то повлиять на графа. Как-то некстати вспомнился ещё один «великий» - Мехмед (при воспоминании этого имени граф не очень добро улыбнулся). Великий завоеватель и покоритель Византийской империи, от которой к моменту завоевания остался один Константинополь, который султан и захватил. «Да как ты смеешь обсуждать своих современников, а? Вошь, присосавшаяся к телу Европы?» - подумал граф и наклонил голову, чтобы никто не заметил скользнувшей улыбки. Странно, историки утверждают, что он законченный пессимист. Вот до чего доводит иссиня-чёрный юмор
Ну что до характера, это ладно. Плохо у графа скорее с репутацией. Очень плохо. Вот сейчас за соседним столиком сидела девушка с ноутбуком и с упоением читала статью молдавского историка, специализировавшегося на Штефане; название статьи было громкое – «Влад Дракула – самая дурная репутация на свете». Граф еле сдерживался, чтобы не рассмеяться, как при прочтении памфлетов на себя самого. «Да нет, это уж он загнул. Не самая дурная, хотя есть немного», - он наблюдал, как девушка заворожённо глядела в экран ноутбука, поглощая давно выпитый чай из чашки. – «Я, конечно, маньяк, патологический садист и все свои диагнозы не упомню, но я только после Гитлера и ещё парочки исторических персонажей». Вряд ли можно сравнить многомиллионные потери Второй мировой с мифическими тридцатью тысячами, посаженными на колья (а не на кол – в единственном числе – а то шашлык какой-то получается). Да уж, у страха глаза велики, или фантазия больна у купцов-саксонцев. Возможно, их было тридцать – мошенников, воров, непокорных. Казнь была нормой того времени. И всё-таки надо было точно считать, тогда, глядишь, и не стал этот сборник анекдотов основным историческим источником. Заметить бы все свои ошибки вовремя…
Граф бы не стал обращать внимания на то, что натворил, будучи у власти, пятьсот лет назад (либо привычка, либо условный рефлекс жить настоящим, а о прошлом вспоминать изредка), но сейчас в стране под названием Румыния, где он числится в рядах национальных героев и гражданство коей имеет, от него шарахается каждый пятый. Ни очки, ни отсутствие усов, ни приемлемая длина волос не спасают. Неужели похож? На свой портрет? Страшно представить (увидеть и умереть – иначе эту образину не назовёшь). Хорошо хоть, что в «просвещённой Европе» и звёздно-полосатой Америке его сиятельство графа Дракулу знают, как Гэри Олдмена с этими пресловутыми синими глазами.
Он почувствовал чей-то пристальный взгляд и посмотрел в сторону, из какой он шёл. Девушка с ноутбуком внимательно его разглядывала. «Что ж, надеюсь, она решит, что у неё сильная галлюцинация на почве увлечения… мной», - он снова посмотрел в её сторону. Девушка всё ещё разглядывала своего соседа, явно решившего напиться в одиночку (третий бокал вина за пятнадцать минут). – «А может… нет, вряд ли. В этом веке двухметровых качков понравиться я могу разве что гею или изголодавшейся по мужчинам вдове».
С четвёртым бокалом ностальгия усилилась. Хотя, может действительно, 15 век – довольно весёлое время. Собрались рыцари какого-нибудь Ордена (того же самого Дракона): «Что-то скучно стало жить, ребята. А пойдём-ка мы крестовым походом на Османскую империю?» - «Да-да, пошли, а то со скуки латы плесенью покрылись». Он усмехнулся: «Это если опустить все пафосные речи о защите веры и рае Иерусалима. Так ведь свободен Иерусалим. Где же рай? Или это за гранью понимания того, кого наказали бессмертием?». И сейчас люди, которым просто нечего делать, у которых есть всё, как у тех рыцарей, упорно ищут острые ощущения. Что ж, у графа выбор таковых был больше. И после декабря 1476 года тоже.
Ополовинив пятый бокал, он поставил его на столик. «Нет, напиваться в Англии не стоит. В прошлый раз мне это вышло боком». Красавица Люси (В пределах английской красоты, конечно. В трезвом состоянии он бы на неё даже не позарился) при трёх нормальных кавалерах оказалась девственницей… и стервой. В итоге, своё первое, и, как граф надеялся, последнее создание, он торжественно вручил на попечение младшему брату (да, с Раду судьба обошлась не лучше) и тысячелетней вампирше Шарлотте (с маразмом в последней стадии). После этого стоило только пожалеть Ван Хельсинга. Скольких денег ему стоило гоняться за графом по всей Европе! Скольких нервов это стоило несчастному Харкеру, перед которым растроилась Шарлотта! «Надо было завернуть в Россию и отсидеться в сибирской тайге до Второй мировой», - обычно его самые бредовые мысли позднее превращались в «гениальные идеи».
Сто лет назад «сибирская тайга» ему в голову не пришла, так что приснопамятный Карфакс отошёл Абрахаму и сейчас служил зданием организации «Хеллсинг», которой руководил до нельзя симпатичный потомок профессора вампирологии – Интегра. Смуглокожая девушка с небесно-голубыми глазами и волосами цвета платины. Она выполняла поистине мужскую работу и, как могла, скрывала своё женское начало. Как они похожи! Та красавица, что сбежала от своего отца с труппой бродячих актёров, а потом, переодевшись мужчиной, пошла в армию, и Интегра. Елизавета и Интегра... Похожи и внешне, и внутренне. Граф понимал, что, скорее всего, он не снова влюбился, просто ожили старые чувства… в сердце повернулся нож… закровоточила старая рана et cetera. Он ощущал себя как тот восемнадцатилетний юноша, которого судьба три раза за одну неделю столкнула с красавицей из труппы бродячих актёров, и в то же время из глубины души поднималась невыносимая тоска и безвыходность – Интегра была недосягаема. Почти также, как Елизавета. Пятый бокал был выпит до дна.
Когда-то он был рад, что с трудом пьянеет. Сейчас радости не было. И чем можно развлечься в вечности, не прибегая к помощи организации «Хеллсинг»? Достать английских носферату, которые, жизни вечной не жалея, пытаются его убить. «Нашалить» католической церкви, тогда очнётся ото сна 13 отдел «Искариот». И будет соперничать с «Хеллсингом», кто больше вампиров уничтожает и кто, наконец, грохнет этого «наглого мамалыжника». Есть, правда, под крылом румынского правительства небольшая команда охотников, но они совсем плохи. И все эти организации искренне считают, что он вампир. Да, магия его замешана на вампирской крови, и основная масса его способностей преимущественно вампирская (т. е. проявляется только, когда сядет солнце, кроме чтения мыслей), но кровь… лишь один из способов получить человеческую душу…
Гроза прошла. Расплатившись, граф направился к выходу. Проходя мимо спорящих о каких-то достоинствах игры мальчишек, он сказал:
– А этот двуручник называется риттершверт.
Мальчишки обернулись и ещё несколько минут смотрели вслед странному мужчине в чёрном плаще