Конечно, он исполнен в моём любимом стиле - а-ля поменяй имена собственные и будет оридж. Я вообще очень люблю додумывать за авторов. Но он есть.
Мечтатель и доброта
Музыка:
Павел Пламенев – Вне смерти
Yuki Kajiura – Aka to Kuro
Jia Peng Fang – Huai Xiang Qu
David Peacock & Augustine Mayuga Gonzales – Bonetrousle
L'Orchestra Cinematique - This Is Halloween
Благие намерения
Благие намерения
Иосиф Джулиос очень любил сказки. В раннем детстве он с жадностью вглядывался в яркие акварельные иллюстрации «Песен моря», представляя себя на месте древнего героя Одиза, что волею древних богов вдоль и поперёк исходил Скалистое море, победил множество чудовищ, сражался с драконами и бежал из царства коварных нимф. Сказитель Янус, что отправился к тем же самым нимфам по доброй воле, желая научиться гипнотическому пению, гораздо меньше впечатлял мальчика – в рисунках по той легенде не было сражений, только сплошные беседы поэта с животными, призраками, морскими змеями и русалками.
По этой толстенной книге с потрёпанной обложкой Иосиф и научился читать. В дни сезона дождей, когда не надо было помогать родителям в ресторации, мальчик с головой погружался в мир, где по земле и воде ходили боги и монстры, а магией владел каждый второй человек. После «Песен моря» он взялся за «Мифы и легенды Левразии», но, пересказывая их своим друзьям, детям мореходов, убедился, что составители книги сильно урезали моряцкий лексикон и убрали много анатомических подробностей. В байках о всяческих кракенах, спрутах и сиренах с будущими покорителями морей сын повара не соревновался, зато благодаря понтийской «Книге драконов» вдохновенно вещал о зверях и рептилиях, что изрыгали пламя и парили в небесах.
В уже сознательном возрасте, осторожно и тихо, периодически оглядываясь на дверь своей комнаты, мальчик вкусил оригинальную версию «Песни о славных деяниях Одиза». И поэма сия с треском порвала все его детские представления о любимой истории.
В тексте «Песен моря» описания были скудны и компенсировались яркими иллюстрациями – всех драконов художники сделали длинношеими крылатыми рептилиями, Одиза нарисовали светловолосым, с сияющим мечом и в лёгких доспехах, а водяных нимф от человеческих женщин отличали только нереально длинные волосы и глаза с вертикальными зрачками.
Велеречивый же поэт Янус, записавший сию песнь со слов самого Одиза, не поскупился на детали: драконы были и мохнатые, и чешуйчатые, и с крыльями, и без, и даже прямоходящие; герой оказался немолодым бывалым воякой со множеством шрамов, смуглым и темноволосым, как и все левразийцы, доспехов за своё многолетнее путешествие сменил целую кучу, и убивать чудовищ предпочитал на расстоянии, с лука или арбалета. С морскими нимфами нереидами Янус обошёлся особенно жестоко - по его словам, тела их покрыты были мелкой чешуёй, обыкновенно бежевой или серой, топорщившейся на плечах и скулах, вместо ушей росли плавники, вместо носа - ноздри сродни змеиным, волосы, цветом чуть темнее чешуи, заплетены в сотни мелких кос, а на шеях, снаружи, росли жабры по два-три ряда с каждой стороны. Других нимф Одиз не видел, поскольку сидел в плену, и его конвоированием занимались исключительно мрачные и зубастые нереиды.
Сам Янус же, отправившийся в своё путешествие через несколько лет после того, как герой вернулся домой, узрел всё великолепие жителей Царства. Но до оригинальной версии уже его приключений Иосиф не добрался, а потому теперь, сидя под землёй с то ли вывихнутой, то ли сломанной ногой, не мог сказать, что за русалка стоит перед ним. С древней нереидой её, похоже, роднили только чешуя, плавники и золотистые глаза с вертикальными зрачками.
- О прекрасная нимфа, - широко улыбнулся Джулиос. – Если ты, как и все здесь, собираешься меня убить, то, пожалуйста, сделай это быстро и немучительно, - по виску юноши прокатилась капелька пота. Умирать, конечно, ему не хотелось, однако боль в ноге становилась нестерпимой, делая мысли о скором конце соблазнительными.
В больших глазах «прекрасной нимфы» отразилось замешательство, она приоткрыла было рот, собираясь что-то сказать, но вдруг, дёрнув плавниками, напряглась и посмотрела вверх – на уходящие под потолок пещеры ярусы Водопадья, с которых свалился Иосиф.
Псы и волки Королевской Стражи не любили Водопадье, и это чувство было взаимным. Великое множество каналов, протоков, прудов и болот на всех уровнях отлично запутывали следы и преступников (особенно водоплавающих), и людей; на разраставшейся с каждым годом свалке уже можно было спрятать взрослую виверну, а шум порожистых рек и капėль влажных гротов не давали сосредоточиться на звуках шагов.
Главным предметом ненависти лично капитана Вилковека были металлические мосты – он по ним скользил, когтями высекая искры, а обутые в казённые подкованные сапоги стражники, даже крадясь на цыпочках, издавали такой грохот, что о грамотной разведке речи не шло. Поэтому через Водопадье мохнатые гвардейцы гнали человека открыто, как настоящая волчья стая, отрезая пути отхода и сужая круг на пересечении шести мостов.
Когда обладатель бесценной души поскользнулся и с криком «…ма-а-а-ать!» улетел вниз, Вилковек ему даже посочувствовал – водопадские мосты снились оборотню в ночных кошмарах именно с таким сюжетом – и отдал приказ прочесать нижние уровни сидевшему в засаде водопадскому отряду. Сам капитан осторожно подошёл к месту, откуда свалился человек, и, взглянув вниз, принял нелёгкое решение бороться со своим страхом.
С изяществом и грацией орангутанга закованный в доспехи антропоморфный чёрный волк сиганул на ближайший из нижних мостов, чуть отдышался, и спрыгнул на крышу нависавшего над пропастью дома, с неё – на проходящую краем обрыва улицу, что ныряла в освещённый кристаллами тоннель. Здесь Вилковек наконец учуял человека и, бряцая сочленениями доспехов, ринулся вниз по дороге.
По нити запаха волк пробежал сверкающий камнями-звёздами грот и оказался на заросшем густыми и высокими кустами берегу омута. Здесь человеческие миазмы перебивались букетом из ароматов застоявшейся воды, рыбы и мелких светлых цветков, усыпавших стебли оплетшего стены вьюна. Дорога сужалась до тропки, загадочно вилявшей в прибрежные заросли, продравшись сквозь которые, Вилковек обнаружил место, куда упал человек – на поломанных ветках осталась пара клочков одежды, к запаху пота прибавился аромат крови, а примятая трава у тропы только начинала подниматься.
Вот только самого человека не было.
Вскоре к омуту подтянулся отряд разведчиков и нашёл своего командира яростно ругающимся на воду, мосты и смывшуюся добычу.
- Капитан? – вклинилась между «многоэтажным болотом» и «чёртовым трусом» хаски в кожаных доспехах.
- Баннерет Догина!!! – капитан одним стремительным движением схватил разведчицу за шкирку и уткнул носом в примятые кусты. – Чем пахнет?!
- Водой. Рыбой. Человеком, - спокойно отрапортовала хаски.
- И куда ведут его следы?! – отпустил её волк.
Разведчица отследила запах до того места, на котором они нашли Вилковека.
- Дальше следов нет. Скорее всего, он прыгнул в реку.
- Пиздец, - с чувством высказался капитан, уже успевший обнюхать весь берег омута, тропу и на всякий случай стену с цветущим вьюном. – Я так и знал, - он с лязгом упёр лапы в бока. – Догина, идёшь с отрядом вдоль реки. Если кто-то из местных вступит с человеком в бой, немедленно вмешайся и отбей его. Приказ ясен?
- Отряда баннерета Иавала считать местными?
- Нет.
- Ясно, сэр. Вопросов больше нет.
- Выполняй, - он дёрнул головой в сторону реки.
- Есть, сэр.
Проводив взглядом отряд, Вилковек бодрым строевым шагом двинулся наверх.
С того момента, как король Азгор возобновил войну с людьми, комендантский час объявлялся всякий раз, как человек попадал в Подземелье. Стража плохо следила за его соблюдением, ибо её основной обязанностью становилась поимка владельца бессмертной души, и потому мирное население частенько пренебрегало рекомендацией сидеть дома, а немирное с удовольствием составляло стражникам конкуренцию.
Последние лет сто Герсон обычно относил себя к первой категории подданных. Периодически, правда, к нему приходили весьма грубые ребята, предлагавшие крышу, и тогда он со словами «Спасибо, внучки, но я живу в пещере» запускал в них молотом. К сожалению, почтальонов с извещениями о пенях и штрафах таким же образом убрать с порога не дозволялось законом, а приходили они регулярно, поскольку ветеран никогда не оплачивал счета за аренду и торговую лицензию вовремя. Причин тому было две: во-первых, ближайший пункт сбора податей располагался на шесть ярусов выше и два блока левее Тихой Зоны, а, во-вторых, перспектива заполнения двух деклараций и трёх заявлений, доказывающих, что аренду, лицензию и пени Герсона хочет оплатить сам Герсон, вызывала у бывалого вояки дрожь. Лучше рейд на свалку – там изымателям денег хоть морды набить можно.
В тот день ветеран как раз проснулся в нужном настроении и расположении духа, чтобы нос к носу столкнуться с монструозной бюрократией и сбросить с себя оковы долгов, так что известие о комендантском часе застало его на полпути к пункту сбора податей. Народ неспешно рассасывался по домам, по пути делая ставки, на каком ярусе человек и Стража встретятся, и обсуждая провальную засаду в Снежнеграде – по слухам выходило, что страшный и ужасный враг всего Королевства Монстров сначала обезоружил ударный отряд собак, а потом встретился с Вилковеком и вместо того, чтобы принять смерть, как воин, позорно сбежал в Водопадье.
Герсон недолго шаркал по нависавшим друг над другом улицам в одиночестве. Сначала навстречу ему прошелестели трое тритонов – все со стариком уважительно поздоровались, и поползли наверх. Пока ветеран спускался на уровень ниже, в ту же сторону пробежали две мелкие саламандры с видеокамерой. Когда черепах проходил жилой грот, мимо него прошмыгнули, выдавив «извнте», те самые «кровельщики». С очередного моста ветерана едва не стряхнул лавировавший меж искусственных ярусов жёлтый виверн – крылатая рептилия очень многое узнала о своих предках, пока лишённая перил конструкция не прекратила раскачиваться – и оттого твёрдая земля под ногами сердцу Герсона стала особенно мила. И даже предупреждавшие о возможном обрушении потолка таблички – три, и одна со схемой обхода по мостам – не могли поколебать его решимости пройти старым переулком.
В сути своей это была естественная трещина в скале, и, как и все каменные улицы, она освещалась кристаллами. Чтобы не расходовать энергию зазря – а многие жители Водопадья в темноте видели лучше, чем днём – нуждавшимся в свете прохожим предлагалось «включать» кристаллы прикосновениями, и, судя по сумеречному сиреневому свечению, оставлявшему во мраке высокий потолок, совсем недавно по переулку кто-то прошёл. При таком чётком соблюдении комендантского часа удивляться было нечему.
Неспешное шарканье Герсона разносилось по тоннелю шелестом. Минут через пять к нему присоединились ещё две пары шагов – размашистые, как у солдата на плацу, и лёгкие, словно их обладатель шёл на цыпочках. Вскоре впереди в призрачном свете показались и их обладатели: высокое и изящное создание в свободном длиннополом пальто с натянутым на голову капюшоном, судя по летящей походке, было русалкой, а её спутника, чуть пониже ростом и покрепче, с рюкзаком, тоже двуногого и двурукого, Герсон приписал к драконидам.
- Слушай, а я ведь так и не спросил, как тебя зовут, - обладатель тяжёлых шагов подал голос.
Мужской. Человеческий. Гулко разнёсшийся в узком тоннеле.
И рыболюдка рванула с места, дёрнув спутника за рукав.
- Это вы что, меня испугались? – крикнул им вдогонку Герсон.
Вжух!
Мимо торговца пронеслась огромная белая сова с мешком на спине и стремительно скрылась во тьме потолка.
- С дороги! – взвизгнул бежавший следом кобольд с мечом, не дожидаясь, щитом оттолкнул старика к стене и рванул следом за нимфой и человеком.
- Грёбаный ты крот! – гаркнул Герсон, пытаясь схватить ловкого серокожего за шкирку, но лишь рассёк когтями воздух. – Сейчас я тебя научу старших уважать! – и, призвав переливающийся рыжими искрами молот, запустил им в кобольда.
Вдруг из тьмы спикировала белая сова и, впившись когтями в плечи закричавшего человека, попыталась набрать высоту. Нимфа развернулась и кинулась обратно.
От удара в спину серокожего несколько раз перевернуло в воздухе, вышибив из рук меч и щит, и ещё чейн протащило по пыли и камням пола. Бешено крутящийся молот понёсся дальше, и ударил по лапам совы – тонко и пронзительно взвизгнув, птица отшатнулась, выпустила добычу и врезалась в низкий свод. Человек грузно свалился на пол, из его рюкзака с гулким металлическим стуком выпала сковородка. Русалка, не останавливаясь, лёгким змеиным движением уклонилась от полетевшего дальше молота и, вздёрнув поднимавшегося с земли человека, потащила его за собой к уже маячившему впереди выходу.
- Сковородка!!! – возопил враг всего подземелья, и, вырвавшись из хватки девушки-монстра, кинулся обратно.
- Молот! – крикнул державший кобольда за шкирку Герсон.
Его оружие всегда возвращалось, и тут исключения не случилось – раскрутившийся молот нёсся прямиком на развернувшуюся вслед за человеком нимфу. Девушка, похоже, услышала окрик и свист рассекаемого воздуха, и подпрыгнула вверх ярда на три, пропуская молот под собой. Человек в этот момент как раз искал на полу сковородку, и вращавшееся оружие лишь обдало его ветром, от которого только очухавшуюся белую сову впечатало в стену. Русалка, не до конца выпрямив сведённые вместе ноги, приземлилась – от удара в стороны разлетелись пыль и обломки камней, трещины стремительно полезли по стенам и скрылись в темноте. С потолка полетела каменная крошка и переулок заходил ходуном, осыпая пол мигавшими кристаллами.
Девушка схватила в охапку обморочную сову, человек со сковородкой подпёр плечом Герсона, не выпустившего из хватки кобольда, и все дружно рванули к выходу из рушившегося тоннеля под цветомузыку из падавших кристаллов и нарастающего гула.
Когда за спинами беглецов раздался финальный грохот, и мелкие камни и песок с шорохом покатились по ровной площадке плато, русалка выкинула сову – птица, расправив крылья, по спирали ушла вниз, к плодородной долине. Кобольд вывернулся, оставив безрукавку в когтях Герсона, и рванул по улице наверх.
- Спасибо, дед! - широко улыбнулся человек, отсалютовав ветерану свободной рукой, и побежал следом за рыболюдкой на мост, под которым бурлила низвергавшаяся в озеро вода.
Запыхавшийся черепах махнул на него кобольдовой безрукавкой и тяжело опустился на насыпь. С плато открывался замечательный вид на Жаркоземье и возвышавшийся вдалеке город. Успокаивающий.
Давно в жизни Герсона не было настолько насыщенных приключениями дней…
С улицы, по которой убежал кобольд, выбрались два гиппокампуса-стражника и, непрерывно скручивая хвосты, бодрыми зигзагами поползли по мосту. Догнать на твёрдой земле двуногих, да ещё с таким отрывом, для них было абсолютно бесперспективным делом, но ребята старались.
И тут с нависавшей над мостом улицы с грохотом и лязгом десантировался чёрный волк-оборотень в доспехах, и пружинисто прыгнул на бежавшую первой русалку, размахнувшись для удара. Его огромная рука-лапа с длинными металлическими когтями просвистела в паре миллиметров от головы отпрыгнувшей назад девушки, и, чтобы удержать равновесие, она крутанулась вокруг своей оси, оказавшись за спиной человека. Оскаленный Вилковек ударил с правой, и его когти тонко и мерзко скрежетнули по подставленной юношей сковородке.
- Не трогай её! – неловко отшатнувшись от капитана, хрипло выплюнул человек и вновь выставил перед собой кухонный инвентарь. – Я го…
С жутким низким рыком капитан бросился в атаку – русалка схватила человека за рюкзак и спрыгнула в реку – и рассёк когтями воздух, впустую лязгнув челюстями. С абсолютно ошалелым выражением морды Вилковек посмотрел с моста – чейнах в трёх внизу раздался приглушённый расстоянием плюх.
Капитан издал рокочущий рёв, переходящий в полный разочарования волчий вой. Если бы луна была богом, она бы самолично снесла Барьер, чтобы услышать оный ещё раз.
Подползшие к командиру гиппокампусы благоговейно притихли.
- Шо встали, дебилы?! – накинулся на них Вилковек.
- Тут высоко, - робко заметил один из стражников. – И порогов много.
- То есть, какая-то тощая селёдка прыгнула, не задумываясь, а вы, два здоровых коня, высоты испугались?! – зарычал капитан, нависая над подчинёнными. – Может, мне её вместо вас в Стражу принять?!
- Простите, капитан!
- Будет исполнено, сэр!
И гиппокампусы обречённо спрыгнули навстречу озеру.
А Вилковек уже мчался по мосту к спуску в его долину, на ходу раздавая указания другим отрядам.
И когда цокот волчьих когтей по металлу стих, над шумящей рекой вновь воцарилась шелестящая тишина.
В Водопадье росло удивительное множество трав, кустов и даже деревьев, не нуждавшихся в солнечном свете – листва их отливала всеми оттенками от синего до фиолетового – но увы, в пищу оказались пригодны немногие из них. Так что, возможно, именно здесь, в разбросанных среди скал и гигантских сталагмитов плодородных долинах, исключительно ради выживания были построены первые в истории этого мира теплицы. Их причудливые витражи-натюрморты тёплым светом лежали на сине-сиреневой траве, серых камнях и поросших вьюном скалах с выступавшими из породы кристаллами. Преломляясь в них, без того разноцветные проекции распадались на все цвета радуги, весёлыми бликами расплескиваясь по берегам и искрясь в воде – именно благодаря постоянно перемигивавшимся, словно залежи драгоценных камней, бликам, озеро и стали называть Сияющим.
- О Матерь Б-жия, я никогда не видел ничего прекраснее.
- На полтона тише. Здесь тоже не пустыня.
- Ты здесь живёшь?
- А где я ещё, по-твоему, могу жить?
- Охренеть можно. Каждый день видеть такую красотень…
Воды озера колыхавшимися волнами отражали свет на далёкий потолок, отчего кристаллы в нём перемигивались, ровно настоящие звёзды.
- Ты про каменный мешок с лужами на дне?
- Я про сияющую воду, про сиреневую траву. Тут стены искрятся, будто я в гномьей шахте. Блин, да у твоей «лужи» дно видно – я такой чистой воды даже после двух фильтров не видел.
- Как я хочу, чтобы ты тут остался. Лет через сто будешь знать все мели, все тропки, каждую трещину в скале узнавать наощупь и сожалеть о том, что покинул огромный мир под небом.
- Зато поселился бы в прекраснейшем уголке подземелья. Я бы даже сказал, романтичном.
Вершины окружавших долину скал светились, словно нарисованные флуоресцентным красным маркером на чёрной бумаге, намекая на близость магматических озёр Жаркоземья, даровавших плодородным угодьям необходимое тепло.
- Ты хочешь сказать, что на поверхности хуже, чем здесь?
- Не-е-е, там просто по-другому. Трава зелёная, например.
- Там нет стен…
- С сияющими кристаллами!
- И потолка…
- Он похож на звёздное небо!
- А там оно настоящее. И есть моря. И океаны. Человеку, видимо, этого не понять.
- Я родился на побережье вообще-то! Я плавать научился раньше, чем ходить! У меня из окна комнаты весь Галенский залив как на ладони был!
- И ты что, готов променять его на сияющую лужу?
Шелест травы под ногами.
- … а ты видела море?
- Нет, я не настолько старая.
- Хочешь, расскажу про него?
- Хочу!
Справка:
Баннерет - рыцарь, имеющий право вести в бой отряд под своим знаменем. В данном конкретном фанфике положение и обязанности баннеретов имеют не много общего с реальными рыцарями подобного статуса.
Чейн - это чуть больше 20-и метров.
Ярд - чуть меньше 1-го метра.
Иллюстрации
Иосиф
Вилковек
Нимфа
Дорога в аду
Дорога в аду
В человеческих сказках жадность обычно воплощали грызуны, жабы и волки. В Подземелье маленьким детям явно рассказывали о том, что жмоты превращаются в пауков. Нимфа честно сказала Иосифу, что цены у членистоногих конские, и совести и стыда у них нет, равно как и торговой лицензии, гарантировавшей неприкосновенность продавцу и покупателю, посему на сделку юноша шёл на свой страх и риск.
Он отдал паукам всё скопленное золото, и всё же не прошёл их обиталища без длительной остановки. После беготни, прыжков и падений затянутые паутиной тихие улочки Лабиринта казались милой сердцу пасторалью, и Иосиф быстро вспомнил, что последний раз он завтракал, а по его часам время уже шло к ужину. Джулиос прямо на ходу порылся в рюкзаке и извлёк оттуда последний домашний пончик. Его провожатая это заметила и попросила дать попробовать – Иосифу было не жалко, однако он совсем не ожидал услышать в свой адрес разгромную критику: слишком много теста, слишком мало пауков, слишком сладкий сироп… Нет, конечно, Джулиос никогда не стремился стать кондитером, но что бы какой-то паук ругал его выпечку?! В итоге весь вечер был потрачен на готовку и поиск жертв, которые её результат опробуют, и ко времени отбоя жители Лабиринта уже шарахались и от человека, и от его провожатой – просто чтобы не лопнуть. К их счастью, со стороны Водопадья и Жаркоземья в паучье обиталище зашли стражники, и гиду пришлось выполнить своё обязательство.
В Лабиринте было пыльно. Пауки обонянием не обладали, а вот человек периодически заходился в чихе. После третьего или четвёртого поворота воздух и стены стали нагреваться, и к пыли прибавился песок – по словам провожатой, его тут ещё было мало, потому что входы в Лабиринт запечатывала паутина, на которой большая часть взвеси оседала. Паучиха быстро размотала «дверь», и не успел выпущенный в жерло Джулиос обернуться, как дыра в скале оказалась затянута плотным белым полотном.
И вновь под его ногами была знакомая до боли в левом бедре бесперильная конструкция, только сухая, тёплая и падать с неё предлагалось в лаву.
Иосиф вздохнул, оглядывая горящее всеми оттенками от жёлтого до алого озеро побулькивающей магмы со вздымающимися из неё скалами – подсвеченные снизу, вверху они казались угольно-чёрными. Врезанные в них балки и стропилы, на коих держалась целая гора механизмов, словно окрашенные по низу в оранжевый, отражали тёплое сияние лавового озера. Запах серы и горячий, скребущий по пересохшему горлу воздух лишь усиливали сходство с классическим Адом.
Стук шагов по металлическому настилу гулко отдавался от скалы по левую руку и, кажется, дрожью проходил по всей дорожке, огибавшей систему уходивших в разные стороны труб и коробов. Джулиос с момента падения ни разу не задумался о том, куда, собственно, идёт – обитатели Подземелья постоянно его тащили или гнали в нужном им направлении, так что, свернув за угол, он впервые оказался на распутье: одна дорожка шла дальше вдоль гигантских труб над кипящей лавой, вторая уходила внутрь механизма. Уже промокший до нитки от собственного пота и выпивший половину фляги Иосиф малодушно свернул налево, во тьму, и включил фонарик. Ему подмигнули из коридора красным глазом, и едва удержавший сердце в грудной клетке человек резко направил на предполагаемого противника свет.
На него задумчиво смотрела с потолка старая камера – Иосиф рассмеялся от облегчения и помахал в объектив.
В этом коридоре настил сменился металлической сеткой, накрывавшей огромную трубу, от которой ощутимо шло тепло. Сверху прямо на макушку и за шиворот капал ледяной конденсат, и поначалу разгорячённый Иосиф счёл это блаженством. По стенам тянулись, словно в тоннеле метро, короба с проводами, периодически Джулиос встречал подмигивавшие камеры. Запах серы постепенно сменялся ароматом пыли, горелой проводки и затхлостью подвала, а сетка под ногами упёрлась в каменную плитку – коридор расходился влево и вправо. Иосиф поискал на перекрёстке таблички и указатели, или хотя бы надписи на стенах – как-то же местные тут ориентируются – но нашёл лишь очередную камеру, смотрящую в коридор, из которого он пришёл.
- Великомудрый наблюдатель, - обратился к ней человек. - Если ты меня видишь, пожалуйста, скажи, куда мне идти, чтобы отсюда выбраться?
- Раз-раз, - со скрипом и свистом выдал где-то сверху динамик. – Меня слышно?
- Гы… да, - от удивления на лице Иосифа расцвела глуповатая улыбка.
- Тогда послушайте меня, юноша: вы можете пойти назад на технический балкон – тот самый, куда вас привели пауки – и спустя два километра и пятьсот тридцать метров пути по левую руку от вас будут лифт и лестница, - голос «великомудрого наблюдателя», хрипящий и посвистывающий через динамик, определённо не был искажён обилием клыков или эктоплазмой и сильно напоминал человеческий. – Я бы посоветовал вам воспользоваться лестницей, поскольку лифт работает, и любой нормальный монстр предпочтёт проехать на нём, что снижает вероятность вашей с ним встречи.
- А куда мне надо подняться?
- На третий этаж.
Человек поднял голову и оценил высоту потолка – метра четыре, если не все пять.
- А на каком я нахожусь сейчас? – почуял подвох Иосиф.
- На минус третьем.
- Ну-у-у… а другие варианты есть?
- Разумеется! - радостно воскликнул динамик. – Вы можете пройти через мой полигон.
- А что у вас на полигоне? – Иосиф, увы, знал, что это такое и зачем его обычно строят. Если б не недавно завершившаяся война, он бы вообще сюда не провалился.
- Проходящие испытания головоломки.
Те загадки, что Джулиос успел решить до встречи с капитаном Вилковеком, были довольно безобидны – ошибаясь, он, в худшем случае, начинал сначала. В Водопадье высадке мостовых семян в правильном порядке мешало только ехидное хихиканье читерши с жабрами. А здесь снаружи было адское пекло, которое предлагалось пересекать с полупустой флягой, да ещё и по лестницам.
- Тогда, знаете, я согласен на полигон.
- Отлично! – в динамике раздался хлопок. - Вы будете первым, кто их увидит и испробует! Не знаю, как принято наверху у здешних людей, но тут, под землёй, монстры почтут за честь поломать головы. Хе-хе-хе, - и динамик отключился.
- А куда ж мне идти-то?! – спохватился Иосиф.
Ответом ему стал зажёгшийся справа свет.
- Спасибо! – махнул он камере рукой, выключил фонарик и двинулся в путь.
При свете технические помещения стали упорно напоминать Джулиосу подвалы больницы, в которых он с матерью и сестрой скрывался от артобстрелов – крашеные известью стены, слегка облупленные на углах, и тянущиеся вдоль них коммуникации… не хватало только стонущих раненых, и чтобы далеко наверху разносился грохот взрывающихся снарядов, от которого гаснет свет и сыпется штукатурка, а потолок ходит ходуном.
Именно тогда, день за днём видя смерть и разрушение, Иосиф познал смысл скучной повести про древнего поэта Януса: сказитель прошёл тот же путь, что рубака Одиз, не причинив вреда ни единой живой твари. Все те, с кем яростно сражался древний герой, проливая кровь и отрубая конечности, спокойно болтали с мирным сказителем, помогали ему в пути и, в конце концов, нимфы действительно научили его петь.
На пути Джулиоса встала дверь. В смысле, первая за все эти коридоры и лестницы – далеко уйдя в себя, он заметил её, только подёргав за ручку и убедившись, что она заперта.
- Я так понимаю, полигон уже начался? – спросил человек, ища глазами камеру или подсказку к решению.
- Нет, прошу прощения, если ввёл вас в заблуждение, - раздался прямо за дверью знакомый мужской голос – не искажённый динамиком, он потерял половину сверхъестественности. – Я просто забыл ключи от технического коридора, и мне пришлось за ними вернуться. Поэтому я не успел таинственно исчезнуть до вашего появления.
- Ну давайте вы сейчас отопрёте дверь, исчезнете, и я выйду.
- А вы любезны, молодой человек, - механизм замка защёлкал. – Пожалуй, с моей стороны будет крайней степенью грубости не представиться так, как подобает приличному монстру, - с этими словами он наконец открыл дверь.
«Великомудрый наблюдатель» оказался высоким скелетом в чёрном костюме-тройке, на пару столетий отставшим от человеческой моды, и белой рубашке с красным шейным платком. В его непроницаемо чёрных глазницах горели белые зрачки, а перед левой был закреплён золотой монокль. Скелет протянул Иосифу руку в белой перчатке:
- Здесь меня называют доктором Гастером. Позвольте узнать ваше имя, юноша?
Королевский Учёный был созданием прямо-таки незыблемым. Никто не мог вспомнить, когда он появился и откуда, занял эту должность или её создали специально для него – «В. Д. Гастер» просто был. Неусыпно, словно одержимый, будто боясь куда-то не успеть, скелет генерировал идеи – электричество, телефонная связь, геотермальная энергия, радио, электроника… Он лишил работы многих стихийных и природных существ, создав систему поддержания климата – впервые её запустили Доме, и только благодаря всё ещё идущему оттуда в ЦПУ сигналу учёные знали, что Руины пригодны для жизни. Следующим стал Снежнеград. Избыток льда и снега позволил надстроить в Водопадье множество ярусов с искусственными каналами и болотами, соединив разрозненные гроты и пещеры, а лишнюю воду направить на охлаждение Ядра, что позволило нагрузить его ещё большим количеством вычислений.
Например, пару лет назад Гастер объявил, что оставшиеся три души будут собраны за ближайшие пятьдесят лет – дескать, адская машина проанализировала все предыдущие случаи падения людей, и на их основе сделала прогноз. Азгор попросил об этом молчать, чего Вилковек совершенно не понял: ему лично это заявление даровало надежду увидеть своими глазами тёмные непроходимые чащи поверхности и от души повыть на полную луну о том, что новобранцы – слюнтяи, а гражданские – идиоты. Иначе капитан просто не мог объяснить, какого рожна мирное население вставляет Страже палки в колёса, постоянно помогая человеку.
Пауки, например, полчаса водили отряд драконидов кругами, рассказывая о достопримечательностях Лабиринта, в основном заключавшихся в сложности узоров и количестве слоёв паутины. И только когда им пригрозили штрафом за торговлю без лицензии, сознались, что выпустили человека на балкон Ядра.
- Вы им его хоть выписали? – прорычал в трубку капитан, облачаясь в доспехи – пробежать пустыню он предпочёл на четырёх лапах, с латами в заплечном мешке. И эти заразы всё равно нагрелись.
- Нет, сэр. Они же признались.
- Вернитесь и вытрясите из них грёбаный штраф!
- Но, сэр…
- За нарушение комендантского часа!
- Есть, сэр!
Капитан убрал телефон и по форме облачённым вышел из туалета в холл медблока.
Главу Стражи очень напрягало, что приснопамятный комендантский час не распространяется на Ядро. Конечно, за приборами и механизмами, от которых теперь зависит всё королевство, надо постоянно следить. Но прямо сейчас, здесь, по любому из множества коридоров, уходивших на четыре этажа и вверх, и вниз, бродит ВРАГ, а эти белые воротнички и халаты как ни в чём не бывало ходят из кабинета в кабинет с чашками и папками в руках, лапах и псевдоподиях и странно поглядывают на чёрного волка в доспехах, уверенно марширующего к покоям Королевского Учёного.
- Капитан Вилковек! – одетый в тёмную робу техника Гастер вывалился из только приехавшего лифта и догнал остановившегося оборотня. – Доброе утро, капитан. Я несказанно рад принимать вас в своём доме спустя столько лет исключительно официальных встреч…
- Я не в гости пришёл, - поспешно перебил его Вилковек – опыт совместных совещаний с королём подсказывал ему, что велеречивого скелета надо останавливать после первого предложения, иначе есть риск забыть, о чём вообще собирался с ним говорить. – По вашему драгоценному Ядру ходит человек. Вы должны приказать всем сотрудникам не покидать кабинетов, запереть их, дать мне план здания и не мешать Страже прочёсывать территорию.
Гастер выслушал его с интересом – отсутствовавшую мимику скелет компенсировал непрерывно двигавшимися руками в белых перчатках – и заявил:
- Вы столь самоотверженно служите великой цели освобождения монстров из подземного плена, что я не могу не восхититься вашими упорством и решимостью, и искренне благодарю вас за одно лишь желание защитить моё детище, меня и моих сотрудников, однако человек уже обезврежен и занят…
- ЧТО?! - шерсть на загривке Вилковека встала дыбом, в один миг словно сделав его в два раза выше и шире на фоне скелета.
- … решением моих головоломок.
- ЭТО МОЯ ДОБЫЧА!
У Вилковека был тяжёлый день, а потом не менее тяжёлая ночь. Всё это время он пробегал в боевой форме, лишь на пару часов обратившись обычным волком, и то их пришлось провести в пустыне, а после превращаться обратно – трансформация отнимала много сил и после неё зверски хотелось жрать, а голодный оборотень был страшнее атомной войны. Он держался лишь мечтой обрушить всю свою скопленную ярость на человека, но последней каплей стал этот трепливый скелет!
Стальные когти капитана с треском пробили костяную стену, и вдогонку Гастеру полетел многократно усиленный стенами волчий рык. Сотрудники спешно всосались в кабинеты, как и желал Вилковек, уступив дорогу бежавшему к лестнице начальнику и преследовавшему его стражнику.
- Всё в порядке! Не отвлекайтесь! – крикнул учёный вжавшемуся в стену пролёта коту в толстовке.
- С дороги! – едва не сшиб его же Вилковек, перепрыгивая две ступеньки за раз.
Полы тёмной робы развевались за спиной скелета, словно крылья, когда он вырулил на мост, соединявший медицинский блок с техническим. Перестук когтей по настилу и клокотавшее тяжёлое дыхание позади очень вдохновляли учёного не останавливаться, поэтому он выпрыгнул в окно закрытой двери, оставив половину звонко разбившегося стекла в одежде, и, уже завернув за угол коридора, услышал скрежет, с которым закрытый замок вырвался из металла. Дверь хлобыстнулась об стену.
Запах костей, машинного масла и бумажной пыли вывел Вилковека в галерею – по левую руку она сплошь состояла из окон, что пропускали свет магматических озёр, по правую примыкала к скале. Гастер возился с замком железных дверей в самом её конце.
- Попался, суповой набор! – и оборотень прыгнул.
Застыл в воздухе и плашмя, с лязгом и скрежетом, шлёпнулся на пол.
- Искренне прошу меня простить, - виновато отозвался учёный, подойдя к распластавшемуся Вилковеку. Тот раздражённо зарычал, будучи не в силах подняться – словно каждая его кость стала весить по тонне минимум. – Я восхищаюсь вашей выносливостью и раскаиваюсь в том, что недооценил вашу физическую подготовку – я полагал, что в этой небольшой погоне вы выпустите пар своей ярости, и в спокойной обстановке я смогу подробно разъяснить вам свой план, - скелет с хрустом опустился на корточки, и Вилковек увидел, как светятся синим его зрачки. – Поверьте, я не имею ни малейшего желания ни навредить королевству, ни досадить лично вам.
- Тогда на кой хрен тебе сдался живой человек?! – придушенно возмутился оборотень.
- О, это довольно долгая история, и я предлагаю обсудить её за рюмочкой чаю, - правый зрачок Гастера хитро мигнул в глазнице. – Исключительно ради успокоения твоих драгоценных нервов, капитан.
Вилковек тяжко вздохнул и протяжно выдохнул, с укоризной глядя на скелета.
- Хорошо. Я тебя выслушаю. Но не бить не обещаю.
- Я знал, что мы с тобой найдём общий язык! – учёный поспешно поднялся сам и попытался помочь капитану, но тот лишь вяло отмахнулся. – Идёмте же в смотровую комнату, дорогой друг, и вместе убедимся, что человек не опасен, - он быстро наклацал код на электронном замке и распахнул дверь, приглашая оборотня войти. – Представляешь, я совершенно забыл о том, что в таком климате дверь станет нагреваться, и замок придётся постоянно охлаждать, ведь, отключаясь, он по умолчанию блокируется…
Смотровая комната отличалась от предшествовавшего ей коридора наличием мебели: двух железных шкафов у стены, в одном из которых сразу зазвенел стеклом незамолкавший учёный, и столом с аккуратными стопками бумаг и разложенными по длине карандашами. От мерно гудящей техники в лице длинной панели с множеством кнопок и огромного экрана, демонстрировавшего помигивающую огоньками схему, пахло резиной и тёплым пластиком.
- Ты пока в окно погляди, - махнул в сторону оного двумя стаканами Гастер. – Вид прелюбопытнейший, я тебе скажу – сам уже час оторваться не могу, хотя думал в это время пару чертежей поправить, и всё жду, когда он у меня помощи наконец-то попросит…
Вилковек метнулся к огромному окну, едва не впечатавшись в оное носом. За стеклом располагался огороженный участок протекавшей где-то внизу лавовой реки, из коей вздымались скалы. Толща их изрезана была фėрмами, на коих держалась до головокружения знакомая многоуровневая конструкция, но если в Водопадье её старшую сестру заполняли улицы и блоки помещений, то тут каждую пядь занимали механизмы – эскалаторы, поршни, пышущие паром платформы и исходящие искрой катушки, над которыми кое-где пересекали пространство лазерные лучи. В пролёте между вторым и третьим ярусом человек, отложив рюкзак и распластавшись на животе по песочном полу, пытался дотянуться до лежавшей ребром на краю каменного уступа сковородки.
- И ты ему поможешь? – напряжённо процедил капитан, вперив взгляд янтарных волчьих глаз в подошедшего с наполненными стаканами учёного.
- Понимаешь, дорогой друг, - скелет протянул оборотню напиток, и тот, звякнув по стеклу когтями, не отказался. – Иосиф Джулиос – очень славный юноша…
- Вы тут ещё и познакомиться успели?! И какой на хрен «славный»?! Ты выбраться отсюда хочешь или нет?! – снова распалился капитан.
- Ты сейчас «чай» весь расплескаешь.
Вилковек, чтобы не расплескать, залпом оный выпил.
- Так вот, друг мой, один из моих текущих проектов состоит в модернизации системы головоломок Жаркоземья. Из-за специфического природного ландшафта и климатических условий мне пришлось поменять многое в схемах и материалах в процессе монтажа, поэтому собранная система не гарантирует стабильную работу, и я нуждаюсь в испытателях. И тут – вот буквально через два дня после окончания сборки – нам на головы сваливается человек. Тот, для кого головоломки предназначены – это не просто шанс, друг мой, это судьба, и я не мог его просто схватить и отдать Страже. Да и этот отзывчивый, добрый юноша…
Оный в этот момент наконец задел пальцами ручку сковороды, отчего она отклонилась в сторону, потеряв устойчивость, и полетела вниз, на первый ярус. Человек вскочил, хватаясь за голову, и, яростно жестикулируя и пиная песок, принялся ругаться.
- Терпения ему, правда, не хватает, - сразу прокомментировал Гастер. – И с логическим мышлением проблемы есть – он на первом уровне уже час голову ломает – но зато очень упорный. Предпочитает практику теории, и в среднем с седьмой попытки из возможных двухсот десяти комбинаций угадывает верную – я бы назвал это антиматематическим везением.
- Ты меня подружиться с ним уговариваешь что ли?
- Скажи мне, капитан, убил ли он кого-нибудь из монстров? – учёный ополовинил свой стакан.
- Э-м-м…, - оборотень впервые задумался, а куда, собственно, может пить скелет. Живительная жидкость определённо где-то пропала. – М-м-м… нет, не убил. Хотя хрен его знает. За Снежнеград я головой ручаюсь, а про Водопадье не знаю. Его там за собой рыболюдка таскала – может, её и прибил как раз, - криво осклабился Вилковек. С его точки зрения в этом случае русалке сильно повезло.
Человек тем временем успокоился, порывисто нацепил на плечи рюкзак и решительно отправился покорять следующую загадку.
- Пауки его из Лабиринта выпустили, следовательно, там тоже обошлось без жертв. Значит, есть только одна неопределённость, но весь известный путь Иосифа позволяет сделать вывод о том, что он не намерен причинять монстрам вред.
- Он же человек! Хрен знает, что в его башке творится. И ты сам только что сказал, что он умом не блещет.
- Логикой не блещет – это совсем другое!
- Ты что мне предлагаешь-то в итоге?
- У меня здесь есть лифт прямиком во дворец – давай пропустим человека к Азгору?
- ЧЕГО-О-О?!
Увидев целую батарею подмигивавших, ездивших вдоль и поперёк моста лазеров, Иосиф понял, что очень хочет наружу, к трём километрам над магмой и лестнице в семь этажей или сколько их там предлагалось. Дружелюбный доктор Гастер, любезно позволивший Джулиосу наполнить флягу, пообещавший повышенную влажность («Разумеется, в рамках климатических условий») и подробно рассказавший о механике платформ и лазеров, теперь казался сумасшедшим гением, жаждущим человеческой крови. А улетевшую при очередном головокружительном прыжке с платформы сковородку Иосиф до сих пор оплакивал. Но выход с полигона уже маячил впереди, за сине-оранжевыми лазерами, слегка подёргиваясь в горячем воздухе, и один лишь его вид наполнял человека решимостью двигаться дальше.
Но после обеда. Джулиос вытащил из рюкзака и бросил на песок потрёпанную зелёную парку и, лишь усевшись на неё, осознал, насколько сильно его измотали перебежки (особенно попытки обогнать везущий его обратно эскалатор) и прыжки – платформы, конечно, подбрасывали, но приземляться-то приходилось на свои ноги, и теперь, расслабившись, оные буквально гудели. Ковыряясь в рюкзаке в поиске еды, парень уронил в песок телефон – свой собственный, с расколовшимся экраном и ни черта не ловивший под землёй – и вспомнил, что в кармане штанов лежит звонилка, выданная Гастером «на случай непредвиденных сложностей».
Ряды и колонны лазеров, готовых нарезать Иосифа в соломку для хинонского салата за одну единственную ошибку, определённо походили на трудности.
- Да-да, я очень внимательно слушаю вас, юноша, - через пару гудков отозвался учёный.
- А я тут возле лазеров стою, на последней загадке. Вы мне можете что-нибудь посоветовать про неё?
- Тут надо подумать, - радостно сообщил доктор Гастер. – Прошу, поймите меня правильно – я не хочу сказать, что оставляю вашу просьбу без ответа…
- Нехай сам решает! – громогласно гаркнул в трубке порыкивающий голос.
Едва не оглохший Иосиф сильно напрягся.
- А-а-а… это капитан Вилковек, да? – человек резко усомнился в честности учёного.
- Да, но не беспокойтесь – он не за вами пришёл, а ко мне.
На заднем плане послышалась весёлая строевая песня в исключительно нетрезвом исполнении.
- Вы там… празднуете что-то?
- Нет-нет, просто у главы Королевской Стражи и так очень нервная служба, а тут ещё вы свалились на его главу, - Гастер многозначительно хехекнул. – Он пришёл поговорить со мной об этом, и мы целую бутылку успокоительного уговорили, зато теперь капитан согласен больше за вами не гоняться.
- Э-э-э, спасибо. А когда он протрезвеет?
- Вам не стоит занимать этим своим голову в самом конце пути, юноша, ведь её можно поломать над моей последней головоломкой. Дело в том, что её никак нельзя решить вашим любимым способом – лишь терпеливое наблюдение извне, расчёт своих движений и исключительная аккуратность позволят пройти по мосту и покинуть полигон. И дабы вы не теряли решимости, я должен сказать, что прямо за его дверьми вас ждёт переход на последнюю локацию.
- Спасибо, доктор.
- Обращайтесь, юноша.
Иосиф вгрызся в приготовленный совместно с паучихой рогалик и обречённо посмотрел на лазеры. Он подозревал, что чёрный оборотень успеет не только прийти в себя, но и заново напиться, пока Джулиос будет искать путь через мост.
- Ну чего он там копается-то, а?! – возмутился Вилковек, чья душа после хлеба жаждала зрелищ, а человек, как назло, ходил по площадке перед системой лазеров, бормотал себе под нос и жестикулировал. – Да даже я уже вижу, как через них пройти!
- Я восхищён твоей самокритичностью, - сообщил Гастер, опираясь на оборотня. – Но вынужден сообщить, что ракурс смотровой комнаты не позволяет решить ни одну из загадок на полигоне, - обвёл он рукой открывавшийся из окна вид.
- Это ещё почему?
- Потому что отсюда очевидны все их решения, - хехекнул учёный.
Монстры ещё немного постояли перед окном под мерное гудение пульта управления.
- Не, слушай, я не могу! Я ему щаз позвоню! – Вилковек метнулся к снятым доспехам, едва не уронив Гастера. – А, я ж номер не знаю… Давай свой телефон! – оборотень протянул когтистую руку скелету.
Учёный на неё посмотрел и заявил:
- Друг мой, мешал ли я тебе когда-нибудь гоняться за людьми?
- Нет.
- Тогда будет справедливо, если ты не станешь мешать моим экспериментам.
- Да я ни слова про решение не скажу, честью клянусь! Только подгоню слегонца, - ухмыльнулся капитан. – Да и надо предупредить твоего «славного и доброго юношу», что к Азгору он пойдёт под моим конвоем, а то опять испугается и убежит.
Гастер бросил взгляд на полигон, полез в карман робы за телефоном и вдруг резко повернулся к окну:
- Что?! Это нечестно!
- Что «нечестно»? – подскочил к нему Вилковек и тоже посмотрел на последнюю головоломку. – Муа-ха-ха-ха!
Человек осторожно сполз на уступ, медленно, выверяя каждый шаг и прижимаясь к скале, зашёл под мост и, развернувшись, ухватился руками за перекладины ферм, на которых крепился настил.
- А ты говоришь, что он тупой, – похлопал ошеломлённого Гастера по плечу капитан. – Вот тебе и наука!
- Да, это уже не наука. Это просто возмутительная наглость – мы же договаривались, что он будет проходить головоломки, а не обходить, - отошёл от культурного шока скелет.
Пара движений, и вот уже человек висит на тремя ярусами пройденных испытаний, обливаясь потом. У Вилковека сжалось сердце, ибо он представил себя на его месте и сразу после этого – как разжимает руки и летит вниз. А тем временем враг всего подземелья размеренно двигался вперёд, в такт глубокому дыханию перехватывая перекладины и помогая себе остальным телом. К середине моста его движения замедлились, словно каждая рука потяжелела на десяток килограмм, лицо покраснело от напряжения и блестело от пота, будто выброшенная на берег медуза. В один миг его мокрая ладонь соскользнула с перекладины, и сердца обоих наблюдавших монстров ёкнули. Но со второго раза человек ухватился, и, глубоко вздохнув, цапнул следующую перекладину – рука его вновь соскользнула, вслед за ней вторая, и парень полетел вниз. Его тело переломилось от встречи с балкой, забрызгав кровью эскалатор, жутко изогнутым мешком шлёпнулось на паровую платформу и, подброшенное ею, скрылось за пролётом между первым и вторым ярусом.
Вилковек сорвался с места первым.
Он ни черта не смыслил в архитектуре Ядра – да в нём даже сотрудники из разных блоков путались – но бежал по запаху крови. Яркому, пульсирующему в мозгу, словно соседская дрель. И судя по тому, что едва слышные шаги скелета раздавались позади, шёл верно. Множество лестниц и однообразных коридоров с трубами и проводами вдоль стен вывели его к закрытым дверям. Подоспевший учёный кинулся на них с ключом, распахнул створы и, с удивительной силой оттолкнув рванувшего в них капитана, сам ринулся к распластанному по металлической сетке балкона телу.
Человек был жутко скручен и залит уже подсыхавшей кровью, окрасившей драную одежду в ровный тёмно-красный цвет. Розоватые кости с обрывками мяса торчали из каждой изогнутой под невероятным углом конечности. Левую половину лица стесало ударом, обнажив челюсть с частью выбитыми зубами, проломленный череп и остатки вытекшего глаза.
Гастер обессиленно опустил руки.
- Ну что ж, - вздохнул Вилковек, положив руку на поникшее плечо скелета. – С почином тебя, Королевский Учёный. Ты добыл для монстров пятую человеческую душу.
Учёный молчал и не двигался. Капитан взглянул в его глаза и оных не увидел – в глазницах Гастера плескалась непроницаемая тьма.
- Друг, ты меня пугаешь, - встряхнул его Вилковек.
Учёный сомнабулически поднял руки и отрывисто отмахнулся от оборотня.
- Я… задумался, - осторожно, будто только проснувшийся, Гастер обшарил карманы робы и брюк. – Мне… надо вернуться в смотровую комнату… чтобы позвонить Рэтцу… Он привезёт каталку и заберёт… тело. К утру я буду готов… предъявить Азгору… эту душу.
- Вот и отлично. Главное, до этого момента не объявляй о конце комендантского часа, - Вилковек криво усмехнулся: - Мне надо закончить одно дело в Водопадье.
Иллюстрация
Гастер
Обещание
Обещание
Баннерет Иавал был тритоном со всеми вытекавшими из этого последствиями – чешуйчатым хвостом, с которым плавать проще, чем ползать по суше, перепончатыми пальцами и змеиной головой, увенчанной похожим на волосы гребнем. Вилковек подозревал, что Иавал ещё и ядовитый, потому как на тренировках его противники подозрительно быстро валились с ног от усталости.
Отряд баннерета состоял из его соплеменников и близких их родственников гиппокампусов. Морскими конями обычно называли последних – за лошадиные головы – но и змееподобным тритонам тоже доставалось, ибо шлема и доспехи лишали их всяких различий. В погоне по суше от водопадского отряда не было никакого проку, ибо, если прекрасно знавшим каждую пядь «многоэтажного болота» тритонам и гиппокампусам не удавалась засада, от них убегал даже хромой на все ноги. Зато в воде им не находилось равных.
До вчерашнего вечера.
Иавал, встретивший командира у ведшего к казарме моста, к провалу своих солдат отнёсся возмутительно спокойно.
- Смотрите, какая штука, капитан, - с елейным шипением оправдывался баннерет по пути в свой кабинет. – Найти и догнать в воде водяную нимфу, если она этого не хочет, нево… крайне сложно.
- Почему?! – возвращаясь в Водопадье, Вилковек надеялся увидеть свою обидчицу в цепких лапах стражников. Вместо этого он узрел полупустую казарму – все участники погони, кроме Иавала и его знаменосца, отсыпались после бессонной ночи, а остальные патрулировали. Лишь остатки алкоголя в крови сглаживали злость оборотня, и одарённый обонянием баннерет явно это чувствовал. – Рыболюдка не может быть быстрее человека. У неё – в отличие от вас, коней болотных! – даже хвоста нет.
- Зато жабры есть, - снисходительно пояснил тритон: – Мы не можем уходить на глубину – нам там дышать нечем.
Вместо лестниц в водопадской казарме возвели винтовые подъёмы. И всё равно тритон заползал по ним так медленно, что Вилковеку хотелось перекинуть его через плечо и в два прыжка добежать до третьего этажа.
- Дышать вам нечем. Видите вы только тепло. Как ты собираешься искать преступницу, баннерет Иавал?! – зарычал капитан.
- А преступницу ли, капитан? Ведь она может сказать, что сражалась с человеком, он победил и ушёл, и всё – с неё взятки гладки, она свой долг выполнила, - развёл руками тритон, остановившись перед дверью кабинета.
- То есть, ты ни хрена не делал всё это время? – капитан хлопнул по стене, и Иавал отшатнулся.
- Я делал: я позвонил старейшине Киморе, главе общины нимф, и она сказала, что никто из её сестёр поселения не покидал. И она это может вам доказать, - баннерет открыл дверь.
- Я не понял – ты моему чутью не доверяешь, а какой-то селёдке по телефону на слово веришь?!
На морде Иавала в один миг отобразилась целая гамма эмоций – от жгучего стыда до желания провалиться ещё дальше сквозь землю.
- После этого я вправе называть вас нуреонгом, капитан Вилковек? – вкрадчиво спросил тихий женский голос.
Оборотень в одно мгновение оказался перед заваленным бумагами столом, продрав его когтями и нависнув над сидевшей в единственном кресле рыболюдкой.
Пахла она точно так же. И фигура фарфоровой балерины, поблёскивающая мелкая чешуя, когтистые длинные пальцы с перепонками и трогательно большие глаза с вертикальными зрачками – всё в один в один. А вот платье другое, длинное, и вместо широкого пальто тонкий плащ с поясом. Волосы у той были собраны, у сидевшей же перед волком пышным каскадом беспорядочных кудрей спадали до узкой талии, на уровне которой она держала сцепленные в замок руки.
Иавал встал справа от кресла и похожим на кашель хрипением попытался привлечь внимание принюхивавшегося и разглядывавшего русалку оборотня.
- Позвольте представить вам, капитан, Кимору, старейшину общины нимф, - она степенно кивнула, не отрывая взгляда от оборотня. – Госпожа Кимора, я имею честь представить вам главу Королевской Стражи, капитана Вилковека.
- Я рада знакомству, капитан, - губы у старейшины были тонкие, при разговоре обнажавшие треугольные клыки.
- Взаимно, - напряжённо выдохнул волк, отстранившись.
Только сейчас он заметил, что бардак у Иавала творился не только на столе – на одной полке с папками лежали масляная тряпка и точильный камень, на обоих подоконниках столпился ряд грязных кружек и тарелок, шлем висел на воткнутом в пол копье, а беспорядочно стоявшие стулья скрывались под тряпками. Аккуратная и изящная русалка, сидевшая в потёртом кресле так ровно, словно кол проглотила, смотрелась в этом кабинете исключительно чужеродно.
- Я пришла сюда, желая помочь свершиться правосудию. К сожалению, со слов баннерета Иавала я не очень хорошо поняла, что произошло во время вашей погони за человеком. Пожалуйста, расскажите мне, в чём провинилась одна из моих сестёр, - голос Киморы, глубокий и вкрадчивый, заволакивал, словно вата.
Вилковек встряхнулся и с бряцаньем скрестил на груди руки.
- Вчера здесь появился человек. Его преследовали Королевская Стража и лично я. Но наша погоня не увенчалась успехом, потому что рыболюдка провела человека через Водопадье. Мы всё равно в итоге его поймали, - волк лишь убедился, что Кимора не сигала с моста в озеро – на этих словах она даже не моргнула. – И я, и закон могли бы простить простую экскурсию по подземелью, но ваша сел… сестра защищала человека! Вырвала его из моих лап! Буквально! - прорычал последнее слово Вилковек. – Это противодействие Страже в военное время. И я не поверю, что она потом с ним сражалась!
- Правильно, что не поверите, - медленно кивнула Кимора, откидываясь на спинку кресла. - Сражающаяся нимфа – это нонсенс. Всё Водопадье знает, что мы совершенно безобидны. Ума не приложу только, кому из нимф могло прийти в голову отбирать вашу законную добычу и, главное, не понимаю, зачем. Может, вы мне опишете преступницу?
- Да как вы, один в один! Только в пальто, юбке до колен и волосы под капюшоном.
- Это странно – я последняя в своём роду, и подобных мне в общине нет. Вы помните, какого цвета у неё были волосы и чешуя?
- Я не различаю цветов, - сообщил Вилковек.
- Жаль – это сильно осложнит наши с вами поиски. Какое у неё лицо?
- Рыбье, - познания капитана в ихтиологии ограничивались кулинарией. И то, женившись, он забыл про кухню, как про страшный сон.
- А какой формы плавники? – и Кимора оными дёрнула.
- А они шо, тоже разные бывают?!
- Да, - кивнула старейшина. – Прозрачные, кожистые, прямоугольные, треугольные…
- А хрен их знает, - в нервном голосе Вилковека скользнуло отчаяние. – Под капюшоном не видно было.
- Ох, какая неприятность, - погрустнела рыболюдка. – А жабры вы видели?
- Ё...ёж твою мышь, как?! Я ж ей глотку не вскрывал!
- У некоторых из нас они снаружи растут, - Кимора отвела от шеи пару локонов, продемонстрировав капитану два кружевных нароста. - Значит, можно исключить пятерых нимф из двадцати одной. Остаются шестнадцать.
- И всех вы лично видели в этой своей общине во время комендантского часа?
- Да, капитан, всех видела.
Хрясь! – Вилковек ударил по столу лапами, вновь нависнув над Киморой. Иавал нервно схватился за рукоять висевшего на поясе меча.
- И кто же ещё в подземелье дышит под водой и похож на человека?! Подскажите, кого мне искать! Или у Стражи массовая галлюцинация случилась?!
Нимфа посмотрела на оборотня с таким искренним, трогательным сочувствием, словно это он помешал её общине охотиться.
- А вам самому не стыдно рассказывать народу про своё поражение от беззащитной рыбки? Перед всей Стражей, перед всеми монстрами добровольно признавать свою несостоятельность как охотника...
- Хватит!!! – из горла капитана исторгся рык, и стол под его пальцами треснул. Иавал разочарованно зашипел.
- Согласна с вами. Раз уж человек всё равно пойман, давайте мы просто этот казус забудем.
…Из окна третьего этажа казармы вылетел, разметав бумаги, надломленный стол, и от стремительной встречи с землёй плаца развалился окончательно. Если бы оставшиеся передневать стражники не были от природы глуховаты – по причине конструктивного отсутствия ушей – они бы могли пополнить свой словарный запас десятью новыми способами склонения слова «селёдка».
- Казус, - отдышался Вилковек и, наткнувшись на стул, пнул его, чтоб не мешал бродить туда-сюда. – Я его забуду только при условии, что он больше не повторится, - остановился перед Иавалом и Киморой. – Что в следующий раз, когда сюда упадёт человек, я не встречу на этих грёбаных мостах рыболюдку.
- Уверяю вас, что таких встреч у вас больше не будет, - старейшина не отводила взгляд. – Я обещаюсь следить за своими сёстрами, и, если мне это не удастся, готова понести наказание.
- Мне не нравятся такие жертвы. Но обсуждать это мы будем при конкретном случае.
- Я благодарю вас, капитан, за понимание и милосердие, - русалка наконец поднялась из кресла и внезапно оказалась ростом ничуть не ниже оборотня. – Доброго вам вечера, - и она обратилась к тритону: - Баннерет Иавал, я снова нуждаюсь в сопровождении.
- Капитан, я вам ещё нужен? – во взгляде полузмея читалась мольба, с которой собака просит бросить палку.
- Сейчас – нет. Но, - Вилковек повернулся к обрадовавшемуся было баннерету. - Завтра я сюда зайду, и чтоб в кабинете был порядок. Ясно?
- Так точно, капитан. Начну уборку сразу, как вернусь, - он распахнул перед русалкой дверь: – Прошу вас, старейшина Кимора.
Втроём они вышли из казармы, пересекли мост и разошлись: Вилковек отправился по улице наверх, к Снежнеграду, тритон и нимфа – вниз.
Капитан надеялся, что Кимора будет первой и последней встреченной им русалкой.
Справка:
Нуреонг - порода собак, выведенная для пищи.
Иллюстрация
Иавал и Кимора
У меня сломался ДА о_0 Не генерирует код для вставки, зараза. Хотя я подозреваю, что это могли сделать платной фичой.
Традиционное окончание для подобного поста - не отпускай меня, чудо-трава
Мне ещё кроссовер делать )